Читать «Назначенье границ» онлайн - страница 138

Потом патриций фыркнул, повернулся к спутнику и сказал уже обычным тоном:

— А знаешь, ты это очень удачно придумал, с «Откровением». Очень. Потому что в следующем году гунны непременно пожалуют к нам. Это вообще удача, что Аттила начал с Галлии, я бы на его месте сразу шел на Италию. Эти все, — он повел головой на юг, — никогда не договорились бы между собой без нас, не выступили бы вместе. А по частям он расщелкал бы их как орешки. Так что я бы сначала атаковал Италию, разбил нас — и спокойно взял бы на следующий год все, до самой Испании. Теперь он придет с меньшей силой, но нам хватит. И на перевалах мы его не задержим, увы.

— Почему?

— Потому что… помнишь, что было на холме вечером? У всех глаза слюдяные? С армией такого не сделаешь, не под силу, да и не хочет Аттила побеждать явным колдовством — ему еще власть детям передавать, но армию на перевалах нам держать негде. А если людей немного, достаточно найти одного — как вот сейчас Торисмунда. И путь открыт, а остальное сделает железо. В Италию они пройдут, а вот дальше… Нет, ты просто замечательно сегодня наговорил, это нам очень и очень пригодится — извини, что я не сразу понял.

В том, что Майориан все-таки не вывалился из седла, его заслуги не было. Чья угодно была — покладистого коня, наставников, которые выучили на совесть, ровной дороги… а сам бы свалился точно: удостоился похвалы, не прошло и двух десятков лет. И — за что? За цитирование священных текстов не ко времени и необдуманные действия без позволения.

«Кого боги хотят покарать — лишают разума. Посредством определения на службу к черт зна… да даже черт не знает, к кому!» — пришел к окончательному и бесповоротному выводу Майориан. Поздновато, конечно, пришел. Раньше надо было.

452 год от Р.Х., Мутина

Майориан не спал в седле по очень уважительной причине — никакого седла поблизости не обнаруживалось. А вот тому, что он не спал просто так, он никакой уважительной причины не находил. Просто сон не шел… никуда. И не ехал. Тоже никуда, а особенно к нему. Хотя найти Майорана было просто — он сидел на табурете в знакомом улье и смотрел на очень белую стену. Очень белую и очень плохо побеленную. Известь легла неровно, неумелая кисть оставляла бороздки и завитки, взгляд застревал в них, скатывался по ним куда-то в сторону сна — и не мог добраться.

Стену, наверное, белил кто-то из своих же. До того на ней писали углем — отмечали, где по сегодняшним сведениям враг, где наши, какова численность, намерения, кто куда двинется… когда штаб начинал путаться в значках, свежие новости переносили на соседнюю стену, а черно-серую безумную паутину просто закрашивали сверху.

Круговорот.

Три дня назад, там, за речкой, за Падусом, Майориана догнал приказ сдать команду и возвращаться.

Ничего доброго он об этом не подумал… до приказа у него все шло отлично, просто замечательно, два перехваченных обоза, четырнадцать стычек с гуннскими отрядами… все вырублены до ноги, пленные допрошены и убиты тоже. Это приказ. Люди противника должны просто исчезать. Желательно так, чтобы их не нашли и мертвыми. Хороший приказ, не всегда выполнимый, но хороший. Гунны уже не рискуют выезжать за едой и фуражом мелкими группами… подождите, у вас и крупные пропадать начнут. Скоро.