Читать «Наедине с одиночеством. (сборник)» онлайн - страница 14

— Знаете, мне был нелегко, — сказала Жанна.

— Да, — ответил я, — паркет натер очень хорошо. Смотрите, не поскользнитесь. Я люблю, когда паркет сияет. Буфет чистый, блестит. Спасибо, Жанна.

Она помогла мне снять пальто и повесила его на вешалку, стоящую в коридоре.

— Нужно переставить вешалку, мсье. Негоже ей быть рядом с кухней. Пальто может пропахнуть жиром. Я купила у мясника мясо, эскалоп. Хотите, приготовлю?

— Нет, — сказал я, — нет. Завтра. Положите его в холодильник. Вы же придете завтра? Убрать кровать и все остальное. Я люблю чистые простыни, не терплю грязной посуды.

— Да, — ответила она, — конечно, вряд ли все это было чистым в гостинице, где вы жили.

— Поэтому я и хочу все переменить. Не надо распаковывать чемодан, — остановил я ее, — это можно сделать завтра.

Мне не терпелось посетить ресторанчик на углу улицы.

Я спустился вниз, рассматривая истертую ковровую дорожку. Трудно определить, какого цвета она когда-то была. В фойе я встретил консьержку. В ответ на мою улыбку она проскрежетала зубами — гримаса труднообъяснимая. Должно быть, я еще не заслужил ее симпатии, требовалось какое-то время, чтобы она ко мне привыкла. Я открыл стеклянную дверь, которая вела в коридор, прошел по нему и, выйдя на улицу, повернул налево, на спокойную улочку, затем снова свернул налево — и вскоре оказался на шумном проспекте. Люди на остановке ждали автобус, большинство возвращались на работу после обеденного перерыва. Подъехал автобус, и люди устремились к открывающимся дверцам: неподалеку от моего дома находились предприятия, разные бюро. Я поздравил себя с тем, что мне больше не нужно втискиваться в автобус, спешить на обед, торопливо глотать, спешить с обеда. Я толкнул дверь ресторанчика. Почти все столики были заняты, за ними сидели рабочие, мелкие служащие. Как раз кто-то встал и ушел, освободив столик на одного человека, максимум на двух, в углу, возе окна. Я прошел к нему и сел спиной к залу — не люблю смотреть, как люди едят. Пусть уж лучше передо мной будет окно. Официантка забрала тарелку и прибор ушедшего господина. Ушла, быстро вернулась, поменяла скатерть, залитую красным вином, поставила чистые тарелки, положила приборы. Я сделал заказ: филе из сельди с картофелем в масле, говядину по-бургундски и камамбер, а также полбутылки божоле.

— Нет, пожалуй, принесите мне полную, — передумал я. — Если останется, пусть будет на завтра, я собираюсь обедать здесь ежедневно.

Движение на улице было беспрерывным. Мимо проезжали желтые, черные, красные машины, изредка мелькали такси, проходили мрачные пешеходы; две девушки-служащие были одеты в очень короткие платья, яркие цвета которых сильно контрастировали с их невеселыми, озабоченными лицами — они наверняка возвращались на работу, возможно, мысли их занимали и другие проблемы. Погода скорее была неважная. Хотя дождя не было.

Думаю, тогда я впервые по-настоящему рассматривал улицу. Зрелище было интересным. И даже захватывающим. Столько разных лиц и столько, по сути, одинаковых мыслей на этих лицах. Парень с подружкой, размышляющие, где провести приближающиеся каникулы, нежеланный ребенок, который появится на свет, уже родившиеся дети, которых отдают в ясли, потому что папа и мама работают. Старики, все еще вынужденные работать. Старик на пенсии с женой, тоже пенсионеркой, деньги оба получают небольшие, думают о смерти, до которой осталось совсем немного — она уже протягивала им свою руку. Как это любопытно… И так проходят века. Школьники, учителя. На других улицах, в других кварталах — богатые люди. Но я ведь тоже богатый человек, сказал я себе с ощущением счастья. Богатый человек в этом квартале бедных. Я мог бы жить в другом районе, например в шестнадцатом округе, в доме с красивой лестницей и любезной консьержкой. Мною владели, с одной стороны, меланхолия, грусть, усталость, некоторое отвращение, а с другой — удивление. Да, я с удивлением смотрел на то, как люди едут или идут, спешат суетятся, копошатся. Так, значит, мы куда-то движемся, как это странно! Мне принесли филе сельди с политым маслом картофелем, и это вывело меня из состояния задумчивости. Принесли и божоле, я налил себе стаканчик. Когда я подносил его ко рту, облака разошлись и солнечные блики заиграли на белой скатерти моего столика, на тарелке с салатом и бутылке. Я выпил стаканчик одним глотком, и во мне самом будто солнце взошло. Она должна быть, такая радость, когда ты всего лишь наблюдаешь в стороне. Я еще молод, впереди у меня может быть еще много солнечных дней. Я обернулся и посмотрел на людей в зале. В изменявшемся освещении они тоже изменились. Я уткнулся носом в тарелку. Я пришел пообедать, как обычно, по привычке, аппетита никакого не было. Теперь же я был голоден, я стал голодным в одно мгновенье, из-за солнца. С аппетитом ел мясо, сыр, выпил всю бутылку, заказал совершенно ненужный кофе — кофе я не люблю. Именно поэтому я его и заказал, а еще шотландское пирожное со взбитыми сливками. Какое-то время я сидел за столиком, смотрел на людей, на улицу, как если бы никогда раньше не видел ни улицы, ни спешащих людей. Чувствовал я себя блаженно. Мне не хотелось уходить, но уже было нужно это сделать: я оставался в зале один. Я с сожалением встал, поблагодарил на выходе хозяина и оказался на улице. Мысль о том, что я могу продолжать рассматривать улицу и людей у себя дома, стоя у окна и даже лежа на диване, наполнила меня ликованием. Я повернул за угол, прошел по тихой улочке, мимо домиков с садиками и, снова испытав ощущение, что совершил большое путешествие, вошел в свой дом. Консьержка отодвинула занавеску, посмотрела на меня и снова ее задернула. Я поднялся по лестнице, на третьем этаже встретил даму, выходящую из квартиры с собачкой — та при виде меня залаяла. Дама успокоила собачку, затем обратилась ко мне: