Читать «Нагрудный знак «OST» (сборник)» онлайн - страница 299
Виталий Николаевич Сёмин
– Что нового?
Алик покосился на мой пиждак.
– Большой!
– Другого там не было, – нагло сказал я и показал блестящие никелированные гармоники. Одна была гнутой, полукруглой, вторая – прямой. Это были довольно большие инструменты со множеством ладов. – Какая больше нравится? – спросил я Алика, рассчитывая, однако, заинтересовать торговца пистолетами.
Но тот взглянул равнодушно. Алик же сказал с сожалением:
– Я не умею.
Ванюша отправился спать, а я двинулся по лагерю в распахнутом пиджаке, расстегнутой рубашке и брюках такой длины, что пояс я затянул у самой груди, а руки держал в карманах, чтобы все время подтягивать штанины. Несмотря на это, штанины ложились гармошкой на туфли, попадали под каблуки. Хотя я в этом не разбирался, я понимал, что костюм из дорогой материи, а то, что я в нем похож на чучело, только усиливало мое торжество. Сразу было видно, что я его не выменял, не купил, а добыл достойным для мужчины способом. К тому же, куда бы я ни приходил, оказывалось, что слухи опередили меня. То ли раньше нас пришли прямо из кранкенхауза, то ли мы сами успели что-то кому-то сказать. Я и потом поражался тому, как быстро приходили в лагерь такие слухи. Как бы там ни было, интерес в глазах тех, кто попадался мне навстречу, еще больше возбуждал меня. До полного, престижного, что ли, счастья мне не хватало только часов и сигарет. Я показал Костику гармоники.
– Концертные! – с уважением сказал Костик.
– Сколько сигарет дадут?
Мы никак не могли сложить цены, но подошел Блатыга, благодушно обнажил запенившуюся слюной фиксу, презрительно поцокал языком.
– Закинь подальше, если сам не умеешь играть. Кому они нужны? А на костюм я тебе покупателя найду. Сто сорок сигарет. Девяносто тебе, пятьдесят мне. Сигареты, как патроны: табак сухой, бумага трассирующая.
– Американские?
– Бельгийские!
– Тебе за что пятьдесят?
– Покупатель мой.
«Блатной» разговор – как трясина. Вроде и не угрожает Колька, но за каждым наглым предложением – угроза. Тянет с меня пиджак, хотя я и не думал соглашаться.
– Тебе все равно большой.
Это «блатная» игра: «И брюки велики! Да это не твой костюм! А ну снимай!»
Я давно смотрел, нет ли поблизости дружков Блатыги. Но нет, Блатыга не собирался заходить со мной так далеко. Просто пробовал свои привычные приемы. Может, какой и пройдет.
И я с новой силой пожалел, что не застрелил подвального немца. Было бы легче выстрелить в Блатыгу.
В Германию я попал с почти не нарушенным представлением о себе, людях, нормах бытия. То есть, конечно, с книжным представлением. Все оказалось не таким. И люди, и нормы, и я сам. Моя собственная слабость открылась мне так ясно, что не заметить ее было нельзя. Засомневался ли я в себе? Нормах? Людях? Было ли тут душераздирающее противоречие? Замучило ли оно меня?
Вначале я надеялся на время. На некий заложенный в нем автоматизм, который даже помимо моей воли сделает меня таким, каким мечталось. Это была устойчивая надежда. Время у меня было. Подрасту – стану человеком.