Читать «На этом свете (сборник)» онлайн - страница 145

Осоргин весело рассмеялся.

– Ах, Митя, Митенька, только глупец хвастается красотой своей жены. Запомни, женщина ценна не прелестью, но верностью.

– Вам виднее, – ответил юноша.

– Это точно. Попомни, Лина, мои слова, у этого мальчика большое будущее.

– Выбраться бы отсюда.

На несколько секунд в воздухе повисла колючая немота.

– Всё в руках Господа, Митя, всё в его руках.

– У вас великий муж, – Лихачев вдруг открыто посмотрел на Лину. – Светлой души человек. Если бы не он, я бы давно сгинул на общих работах…

– Погляди на него: салажонок, а сказки рассказывает. Сказки, Митенька, взрослым оставь, – Осоргин снова улыбался. – Топай, сказитель.

Молодой человек откланялся, Осоргины двинулись дальше по тропинке.

– Вот бы все так любили родную речь, как этот мальчик. Глядишь, революции бы не было.

Вечерело стремительно, как всегда по осени в этих краях. После встречи с юношей Осоргин вдруг стал рассеян и задумчив. Они вышли на дорогу, ведущую на Муксалму. Темень, живущая в глубине леса, наступала тихо и монотонно. Редкие звуки – треск сухой ветки, всхлип птицы, шорох листьев – будили древние лесные силы, дремавшие до поры до времени. Природа колдовала звуками, редкие порывы ветерка доносили напевы волхвов, сплетались в единой пляске великие духи созидания и разрушения; природа протыкала душу сосновой иглой и твердила: всё в тебе и всё сейчас! И не было на всем белом свете ничего важнее и проще этих слов.

Свернув на тропинку к Иисусовой пустыни, они вышли к озеру, спустились на каменистый берег. Лина присела, зачерпнула горсть воды, замерев на секунду, наблюдая, как влага стекает меж пальцев.

– Холодная.

Обернувшись, вдруг увидела, что муж присел на корточки и обхватил голову руками, крепко сжимая пальцами череп.

– Господи, что с тобой…

Георгий Михайлович вскинул голову и посмотрел на жену виноватым, тоскливым взглядом загнанного коня. Выражение глаз было секундным, почти незаметным в сгустившейся темноте.

– Все в порядке, голова закружилась…

– Скоро совсем стемнеет, пойдем домой.

Это «домой» рассекло воздух, как порванная струна.

Облезлая лишайная кошка пробежала между ними.

Напряжение росло без видимых причин, но с каждой минутой ощущалось все явственнее; муж и жена вязли в нем, как осы в арбузе, трепыхали крыльями и не могли выбраться.

Ужинали молча.

– Скажи, я постарела, да?

– Что? – Осоргин удивленно вскинул брови.

– Я некрасивая? Скажи, что я некрасивая.

– Глупости, Линочка…

– Нет, скажи.

Женщина не плакала, но ее вопросительные интонации били наотмашь сильнее слез.

– Я устала жить все эти годы, дико устала. Я знаю, не ты в этом виноват… Но у меня не получается жить. Все ясно и просто: есть завтрашний день, есть дети, есть ты. А меня почему-то нет: выпала, как монета из кармана… Почему это с нами происходит?

– Я люблю тебя, Лина, – Осоргин смотрел прямо, внимательно.

– Жили ведь, как люди, всё делали правильно, любили ребенка, землю, почитали родителей, были верны друг другу, не лгали, не предавали. И вдруг оказалось, что всего этого недостаточно для счастья!

– Счастье не во времени, не в пространстве.