Читать «На узкой тропе (Повесть)» онлайн - страница 21

— А ты веришь, эх ты! Счастье никто за так не отдает. За счастье драться надо, как на войне.

— Это другое счастье.

— Другое? Какое другое?

— Э, ты не поймешь. Только один Мадарип-ишан знает.

Они замолчали. Мадарип-ишан?.. Роман однажды уже где-то слышал это имя или похожее на него, но где — забыл. Сейчас он думал о непонятном Саидкином «счастье». Нет, никакого счастья у Саидки не было. Обманули его. Теперь Роману казалось, что Саидка скрытный и непонятный, но не такой уж сильный предатель. Не настоящий. Запутался с «шайтанами» и потерял правильную дорогу в жизни. А порвать с ними… Он боится рябого ишана, Гузархана-хальфу и отца. Он не может бросить отца и уговорить не может, чтобы он перестал бродяжничать. Для такого, видно, силы воли у Саидки не хватает. А помочь ему некому — товарищей нет, в школе не учится, книжки не читает, в пионерах не состоит… В общем, неважнецкая жизнь у Саидки, — так думал Роман.

— Что будем делать? — спросил он у Саидки, имея в виду дальнейшую судьбу одинокого мальчугана.

— Не знаю… Ходить можешь? — по-своему истолковал Саидка его вопрос.

— Болит, — сморщился Роман. — Понимаешь, вот здесь болит, — ощупал он припухшую коленку. — Крови не видно, а болит. Наверно, переломил…

Косматые опять зашумели, о чем-то заспорили. Но теперь и Роман понимал, потому что разговор шел не о боге. Они спорили о деньгах, о халатах, о подаяниях, о том, что составляло их убогую жизнь. Мадарип-ишан почему-то вдруг стал ругать Гузархана — «святого человека, который ближе всех стоит к аллаху». Теперь он называл его глупым ишаком и обзывал грязными нехорошими словами. Оказывается, один только Гузархан-хальфа виноват в том, что от них отбился какой-то Алихан-хальфа. «Где он?» — кричал Мадарип-ишан. Гузархан молчал. Но когда Мадарип-ишан сунул под нос Гузархана кулак, тот зарычал и сказал, что очень жалеет, что не задавил вовремя Алихана, взбесившегося пса. После этого все прочитали какую-то молитву. Замолчали. Мадарип-ишан сказал: «Аминь!» и провел по лицу руками. Больше Роман ничего не слышал. Он уснул, измученный голодом, страхом и неизвестностью. Возле него, свернувшись клубком, примостился Саидка. Укрылись ребята стареньким Саидкиным халатом.

ЕЩЕ ОДНО ОТКРЫТИЕ

Его сделал Роман в эту же ночь. Голод не давал крепко заснуть. Роман уже не раз пожалел, что оттолкнул от себя кусок лепешки и воду, принесенные Саидкой. А тут еще петух не дает заснуть. Орет все время да так громко и пронзительно, будто взялся досадить кому-то. Роман заметил его еще тогда, когда увидел у костра косматых людей. Он стоял на коленях у старика (Рауф-хальфа — называл его Саидка), а тот молча гладил золотистую петушиную шею. А теперь петух забрался на вершину шатра, под которым спал его хозяин, и горланил так, что не только в тугаях — в самых дальних кишлаках, наверно, слышали его крик.

«Чего старик таскается с этим горлопаном, — думал Роман. — Может, плов из него будут варить? Эх, поесть бы…» И так засосало под ложечкой у Романа, что даже слезы потекли из глаз. Слезы текли не только от голода. Все гораздо сложнее… «Нехорошо получается, — размышлял Роман. — Погорячился с ребятами — зачем? Плохого ведь они ничего не сделали. Ну, они, наверно, забыли и простили: друзья долго не умеют обижаться. Учителя вот не послушал, Джуру Насыровича… Слышишь? Тебе говорят, — постучал он себя по лбу. — На Саидку наскочил… Какое имел право? Его, Саидку-то, оказывается, можно было поманить пальцем, он бы пошел сам, куда хочешь… Э-эх, Ромка, Ромка! Очень дурной человек…»