Читать «На Тихом Дону» онлайн - страница 47

Разговор наш, коснувшись прекрасного пола, естественно принял в скором времени несколько легкий характер.

Такова была уж самая тема…

К слову сказать, на Дону нравы вообще не отличаются особенною строгостью, да и самые условия казачьей жизни и военной службы не таковы, чтобы их можно было назвать нормальными. Поэтому как-то уж принято на казачку возводить массу нареканий, иногда имеющих основание, а чаще всего самых неосновательных. Казачка вообще представляет собою глубоко любопытный тип, почти не тронутый в нашей литературе, если не считать Марьяны гр. Л. Толстого («Казаки»).

Самый трогательный и поэтический мотив казачьих песен — тоска матери о сыне, находящемся на далекой чужой стороне. «Кабы были сизы крылышки», — говорит мать в одной песне: — «я бы полетела, все казачьи казармы я бы осмотрела, свово милого сыночка бы угадала». В другой песне — тот же мотив в несколько измененном виде: «Ты не плачь, не тоскуй об нас, родимая матушка! Уж мы пьем-едим все готовое, платьице носим мы нарядное»… Немногочисленны те песни, в которых фигурирует молодая жена или «сударушка», «распрелестная шельма бабеночка», «душа-красная девочка». Молодая жена редко представляется тоскующей об муже; гораздо чаще песня поет об ее грехах в отсутствие мужа:

Подошли мы к Дону близко, Поклонились Дону низко: — «Здравствуй, Дон, ты, наш Донец, И родные — мать — отец! Здравствуй женушка-жена! Хорошо ли ты жила? — „Иванович, хорошо! Хоть бы годик так ишшо… Хоть бы годик, хоть бы два, Хоть бы года полтора… Рассказала б я подробно, Да побьешь ты меня больно…»

Песни о «сударушке», которая «зажгла ретиво сердце», звучат всегда нежной грустью и трогательной жалобой…

Быстра речка бережочки сносит, Молодой казак полковничка просит: «Отпусти меня, млад полковничек, Отпусти меня домой! Дюже скучился, стосковался я По сударушке своей дорогой…»

Что же такое казачка?

Я больше всего люблю видеть ее в хороводе, теплым весенним вечерком, когда истухает на западе заря, когда тихо и неподвижно стоят кругом станицы неровные, черные стены тополей и верб, неясно вырисовываясь своими зубчатыми верхушками на сине-бледном звездном небе… Песня звенит в чутком воздухе. Кругом все так оживленно: визг ребятишек и девчат, звонкий смех, беготня, толкотня… Молодые казаки стоят в кругу. Она проходит своей легкой походной мимо, вбок поглядывая на какого-нибудь молодца, и от этого взгляда закипает у казака кровь.

— Ну-ка, Настя, давай в шепты играть, — говорит он, подкравшись к ней и бесцеремонно обняв ее сзади.

— Уйди ты, холера! — отбиваясь и громко ударив его по спине ладонью, кричит она со смехом.

Но в таком приеме кавалер видит лишь поощрение и снова обнимает ее и говорит ей такие веселые вещи, что она хохочет, взвизгивает и снова с силою вырывается у него из рук.