Читать «На рубеже столетий» онлайн - страница 67

— Но вы говорили, что у вас дел нет?

— Найдутся: не мое, а ее дело. Не умирать же мне здесь с голоду по делу ее величества?

— У вас есть от кого-нибудь письмо?

— Ни от кого. Да и зачем мне письмо, когда я сам от себя?

— В таком положении я не могу ничего даже и докладывать, по крайней мере прежде, чем вы скажете мне, по какому делу вы хотите беспокоить государыню. Скажите.

— Ну уж это, ваше сиятельство, извините, атанде-с! Вам не скажу! Уж это пусть сама спросит!

— В таком случае, милостивый государь, прошу извинить, ничего сделать для вас не могу!

— И не доложите?

— Не доложу, потому что не имею права, не могу!

— Не можете, и дело с концом! Может, оно и к лучшему! Я сам о себе доложу!

— Как это?

— Просто пойду и скажу: матушка царица, дозволь твоему верному и преданному рабу тебя видеть!

— Ну этого я вам не советую!

— Отчего?

— Оттого, что можете натолкнуться на чрезвычайную неприятность. Мы спокойствие нашей государыни умеем оберегать!

— Ну там увидим!

И усатый, высокий господин, повернувшись на каблуках, живо исчез.

"Вот еще какая личность, пожалуй, тоже искатель милости и фавора! — подумал Голицын, с презрением смотря вслед уходящему. — Не даром же он говорил о своих будущих заслугах, о своей благодарности… Бедная государыня! Как все эти господа должны мучить ее. какое презрение к человечеству должны они вызывать… Однако нужно написать Волконскому, чтобы от таких господ поберег не только государыню, но и самый дворец. От них все станется!"

***

Александр Семенович Васильчиков сам понимал, что он попал не на свое место, что он в положении вороны, залетевшей в высокие хоромы. Но что ему делать? Бесконечно добрый, мягкий и уж вовсе не честолюбивый, он был во все время своего случая, "своего счастия", как говорили все, в положении кролика, который неожиданно попал под стаю собак. Его травят, преследуют, давят, ловят со всех сторон. Он кувыркается, вертится, мечется во все стороны, припадает, прячет свою беленькую головку — ничего не помогает, спасенья нет. Враги окружили, грозят со всех сторон и через мгновение разорвут на части.

Неразвитый, молчаливый, полуобразованный Васильчиков был в положении именно этого кролика. Те, которые, пользуясь отъездом графа Григория Григорьевича Орлова в Фокшаны, помогли ему взобраться на недоступную для него высоту, требовали от него, чтобы он, во что бы то ни стало, на этой высоте держался, и упрекали беспрестанно, что он то то, то другое упустил для своего положения. А какое тут укрепление положения, когда он чувствовал, что и без того у него кружится голова, что от падения его один шаг, да он рад бы и упасть, только не знает как, чтобы не разбиться вдребезги.

Другие, напротив, с самого первого дня как он стал приближенным, старались его сбить, спутать, столкнуть — чем-нибудь компрометировать. Иногда расскажут ему анекдот, событие, обстоятельство, чрезвычайно ему, кажется, любопытное. Он передаст этот анекдот или событие государыне, думая ей угодить, рассеять, развлечь, а та сердится, говорит: как можно такой вздор говорить или такому вздору верить! А почему он мог знать, что это вздор? Раз, например, сказали ему, что завтра, после солнечного заката петербургский меридиан простыми глазами можно будет видеть. Он сказал ей это, думая, что и ей будет приятно взглянуть, вместо того государыня разгневалась. Но особенно помнит он, как она рассердилась за то, когда он рассказал, что слышал, будто в Москву привезли попа с козлиными рогами. Государыня даже из себя вышла. Иногда вздумают уверять его, что в него влюбилась такая-то дама или такая-то девица, влюбилась без памяти и готова утопиться, если не окажет он ей какого-либо знака внимания. Эта дама или девица в самом деле кокетничает с ним без милосердия. Он поверит, подойдет к ней, думая сказать только несколько слов, а та делает вид и потом уверяет его в глаза, что он сделал ей декларацию, хотел соблазнить, и Бог знает что. Изволь тут отговариваться, отделываться, уверять. Просто травят, именно как кролика травят.