Читать «На костылях любви» онлайн - страница 29

Объясним теперь, почему краткая характеристика Дуниного тела была дана именно ради справедливости. Потому что Максим отказался, не принял предлагаемый в дар плод. После объятия он почувствовал, что проклятое мужское естество берет верх. В конце-то концов, он ведь молодой мужчина, и нерастраченный тестостерон просто требует выхода. Но Максим был слишком хорошо и строго воспитан для того, чтобы инстинкт возобладал над порядочностью и, знаете ли, ответственностью. «Ты в ответе за того, кого приручил», – кстати припомнил он слова безусловно порядочного и хорошего человека – Антуана де Сент-Экзюпери. А вот если я поцелую ее сейчас – все! Считай, уже приручил и оставил ее без взаимности. А сейчас она только без взаимности, и давать ей какую-то надежду – это как раз и есть непорядочность, безответственность и попросту ложь. Вот Максим и сдержался, не прильнул к этим влекущим, алчущим поцелуя губам.

Автор в первый и – хотелось бы верить – в последний раз употребил в своей прозе слово «алчущие», но тем не менее подумал: пусть эта страница (начиная с описания Дуняшиного тела) будет отмечена этаким эротическим пафосом – хотя бы для разнообразия.

Итак, Максим не поцеловал, но пожалел влюбленную выпускницу средней школы. Собрав волю в кулак, он взял Дуню за плечи и мягко отстранил. Потом сказал:

– Пойдем в комнату… Песню слышала, да? Понравилась?

– Да, да, очень, – залепетала Дуня. – Там все про меня… про нас…

– Да ладно!.. – выразил он удивление.

– Правда. «Кто больше любит – тот слабее» – это про меня. А ты ведь меня совсем не любишь… Это я и так знаю. – Она чуть подождала, слабо надеясь на возражение. Но, не дождавшись, продолжила: – Но я тебе хоть чуточку нравлюсь? Ну хоть немножко?

– Подожди, Дунь, – постарался уйти Максим от скользкой темы. – Ты лучше скажи, как тебе в голову могла прийти такая идиотская идея – меня украсть и тут запереть? Ну как вообще нормальному современному человеку в двадцать первом веке может такое взбрести в голову? А?

– Да не моя это идея, – потупившись, сказала Дуня, – а папеньки моего. Он решил, что пускай, мол, я на время получу такую игрушку, о которой мечтаю. Он думал, что ты для меня – игрушка. Все остальные он уже перепробовал. Дам, мол, доченьке предмет ее воздыханий в коробочке с розовой ленточкой – она насытится и успокоится.

Дуня замолчала.

– Ну? И что, успокоилась уже? Или еще надо месяцок-другой? – почти злобно спросил Максим.

– Нет! Не успокоилась! – категорически и вместе с тем нежно ответила она. – Успокоишься тут, когда ты такие песни сочиняешь и поешь.

– Почему я? – проявил Максим честную скромность. – Моя только музыка, мелодия. Ну и исполняю сам, конечно.

Он был рад при любой возможности увести беседу в сторону, но ему это не очень-то удалось.

– Я знаю, мой люб… Короче, Максим, мне и так известно все, что ты делаешь. Я ведь очень давно слежу за то… за творчеством твоим. Потому что я тебя очень-очень… Потому что я тебя… вообще… Кажется, что всю жизнь, пока себя помню. Стихи тебе пишу. Тебе и про тебя. Не показываю никому. И все про тебя знаю… И помню. – Дуня глубоко вздохнула и спросила: – А ты помнишь, какое сегодня число?