Читать «На кладбище Невинных» онлайн - страница 117

Жоэль повернулся к Антуану.

— А Камиль д'Авранж? Вы видели его там?

— Д'Авранж? Этот дурачок? Нет, не видел, но не забывай, что уже год я еле хожу, а что до этих господ, то приезжают туда обычно около одиннадцати, по темноте, ворота запирают, занавеси опускают. Что там разглядишь?

— А почему… почему вы называете Камиля дурачком?

Леру поморщился.

— Все эти нынешние вольтерьянцы делятся на свиней и преступников, подобных Реми и де Конти, которые, впрочем, тоже посвинячить не прочь. Любые изысканные вымыслы постельной фантазии сначала утончаются, а напоследок вырождаются в оргии, соединённые с преступлениями. И тогда свиньи дорастают до преступников. Этот же, я как-то встретил его года три назад, выходящим из жалкого борделя, болтался где-то между свиньёй и преступником, но считал себя Владыкой судьбы. Дурачок.

… Прощаясь с Леру, Жоэль, по его просьбе, пообещал навещать его. Сам же аббат, добравшись домой без приключений и испугав слугу бледностью, поторопился лечь в постель. Он хотел уснуть, уйти от познанной мерзости, закрыться от неё, забыть, но понимал, что не получится. Познание есть единение с познанным, оно входит в тебя как воздух, порой животворит, порой отравляет, но избавиться от него уже нельзя. Аббат метался по постели в душной истоме, задыхался и корчился, но понимал, что пелена с его глаз упала окончательно.

Смердело серой — старуха была права.

Но вскоре Жоэль, чуть успокоившись, задумался. Что давало это понимание, кроме новой открывшейся бездны паскудства? Будем откровенны, что Реми — мерзавец, Жоэль подозревал и сам. Он просто, вспоминая ту, увиденную на бульваре сцену, жалел виконта, но помнил и злобу в его глазах. Такой подлинно способен отмстить безжалостно и зло.

Понимал ли Жоэль и без Леру, кто такой Шарль де Руайан? Жоэль поморщился. Скажем так, догадывался, стараясь не подходить излишне близко. Антуан ничего не сказал о Брибри де Шомоне, но ведь, Господи, всё же на лице написано. Габриэль де Конти? Что толстый обжора потворствует всем прихотям собственной похоти — было ясно и по физиономии. Но что жуир не брезгует и убийствами — это было открытием болезненным и страшным.

Но ведь было и ещё что-то, что пронзило, ранило душу. Камиль д'Авранж? О нём Леру отозвался уничижительно, но весьма здраво. Жоэль снова откинулся на подушки. «Любые изысканные вымыслы постельной фантазии сначала утончаются, а напоследок вырождаются в оргии, соединённые с преступлениями». Вот оно. Да. Не значит ли это, что неизвестного убийцу в самом деле надо искать именно среди гостей салона мадам де Граммон? Ведь именно это томило аббата с того самого часа, когда задыхающийся де Луинь принёс в салон жуткое известие о гибели Розалин да Монфор-Ламори. И это не фантазии. Иррациональное и мистическое зловоние он ощущал. И то же самое говорила и старуха де Верней. Но та не искала объяснений в мистике, а высказалась напрямую: «Чем это смердит у тебя, Присиль?»