Читать «Муха имени Штиглица» онлайн - страница 35
Арина Павловна Обух
Знаете, он ведь просто не вернулся с работы однажды. И всё. И началась жизнь без генерала. А я всё равно всегда обед на двоих готовлю, – вдруг придёт. Или внучка приедет. А со шляпой мы так и не решили!.. Девочки?!.
На дружеском совете постановляем, что шляпа должна быть всё же светло-бежевая: сентябрь в Крыму – это тоже лето.
Отсидев положенное время на синем стуле, Аделаида никуда не уходит. Она бродит вокруг нас и разглядывает наши рисунки, по-видимому, не желая покидать эти стены…
Потому что её жизнь – здесь. Здесь её бессмертят.
А мы, студенты, пойдём домой.
Мы закончим институт. Мы станем художниками. Мы не станем художниками. Мы выйдем замуж. Мы не выйдем замуж. Мы поедем в Крым. И найдём себе генерала…
Но как бы ни сложилась жизнь, в конце концов всем нам светит в итоге этот синий стул.
На который мы сядем в светло-бежевой шляпе.
Ты – Никто, я – Никто, никого нет ближе
Никто опять пришёл и сел напротив меня. Я смешиваю краски на палитре и делаю вид, что не замечаю его. Мне нужно сделать иллюстрацию к детской книге. В рассказе маленькая девочка рисует синего слона и говорит маме:
– Смотри, этот синий цвет сам себя превзошёл!
Мне нужно нарисовать, как синий цвет сам себя превосходит. Но синий пока остаётся в себе. Не выходит из себя и не превосходит.
Никто рассмеялся:
– У тебя всё лицо уже синее!
Синее лицо. Синие руки.
– Может, чай? – предлагает Никто.
Иду мыть руки. Под водой цвет оживает, становится ярче. Из рук вытекает река.
Отмыть руки идеально не удаётся, пигмент входит в поры, получается кракелюр. Теперь легко читать линии на руках: у меня три чёрточки брака. Я узнала об этом ещё в детстве, знакомый мальчишка сказал, что это мы с ним поженимся, разведёмся, поженимся, разведёмся, поженимся, разведёмся. Я запомнила это, потому что он сбился в конце и добавил: «Нет, последний раз не разведёмся».
Этот мальчишка уже женился и его дочке два года, мысль об этом меня успокаивает. Значит, линии на моих руках – это просто узор.
Никто налил мне в чашку кипяток. Из чашки валит пар, и чайный пакетик входит в этот пар каким-то ритуальным жертвоприношением.
– Это чай с сиренью, – говорит Никто. – Ты же любишь сирень.
Смотрю в чашку, жду сирень. Не дождавшись, с упрёком говорю: