Читать «Муравьиный Бог» онлайн - страница 5
Игорь Яковлевич Афанасьев
Полную невозмутимость сохранял только старый верблюд.
Верблюду было столько же лет, сколько и Хиве — Женька, во всяком случае, думал именно так. С раннего утра до позднего вечера доисторический гигант лежал у входа в «Интурист», неподвижно уставившись в знойное марево мирской суеты. Его философическое времяпровождение нарушалось громовыми призывами хозяина-фотографа к постояльцам глинобитного приюта:
— Неповторимая фотография с экзотическим животным! Уникальные кадры на память о незабываемом путешествии по востоку…
Сильно подвыпившие шахтеры из Украины и возбуждённые новыми знакомствами ярославские ткачихи по-очереди устраивались между обвисшими горбами «экзотического животного», исполин медленно, с достоинством, поднимался во весь свой недюжинный рост и демонстративно поворачивал морду в сторону треногой камеры.
Верблюд был мудрым и давно уже усвоил азы математики.
После первого щелчка фотоаппарата он переступал с ноги на ногу и менял ракурс, после второго — немедленно опускался на колени и с презрением стряхивал с себя очередного жокея. Процедуру эту он повторял спокойно и равномерно, не меняя ни ритма, ни ритуала действия. Любые дополнения в его работе были исключены.
— Прокатимся на «корабле пустыни»! — проявил прыть крепкий чернобровый парнишка.
Фотограф криво усмехнулся: — Три рубля! Но деньги — вперёд!
— Понятное дело! — хохотнул новоявленный джигит и небрежно протянул фотографу смятую пятёрку. — Сдачи не надо! — он лихо подбоченился и двинул верблюда пятками по рёбрам.
Толстогубая пасть гордого животного мгновенно ощерилась огромными жёлтыми зубами, верблюд сложил пополам длинную шею и постарался укусить нахала за ногу. Товарищ чернобрового попытался прийти на помощь наезднику и потянул верблюда за повод, но тут же отскочил в сторону, ибо бактриан высказал явное намерение откусить ему голову.
— У нас, на востоке, — заметил фотограф пряча деньги в карман, — стариков принято уважать!
Под хохот ткачих и улюлюканье мальчишек шахтёры ретировались с поля боя в спасительную прохладу медресе, где их ожидала тёплая водка, горячий чай и не менее горячие поклонницы украинского козачества.
Верблюд презрительно ухмыльнулся и улёгся на своё законное место.
Мальчишки шумно комментировали происшествие по-узбецки и Женька старался не отставать от сотоварищей. Язык коренного населения Женька освоил в первый же год переезда. Узбекский вошел в него так же легко, как впитывалась в черную шевелюру мелкая рыжая пыль и крупный золотистый песок — из этих двух субстанций состоял весь окружающий мир. К тому же, уже во второй год после приезда, Женьке сделали операцию по поводу фимоза, после чего отец посмотрел на забинтованную мужскую гордость сына и сказал: — Ну, теперь ты — настоящий узбек!
* * *
Горластая компания поднялась на крышу старого базара и в руках у Женьки мелькнула колода карт. Женька обладал феноменальной памятью, и обыграть его в «дурака» удавалось не многим. К тому же, солдатик — первогодок научил его слегка «передёргивать» картишки, что сделало Женьку непобедимой звездой уличных турниров. Где-то вдали раздался ритмичный грохот двигателей и мальчишки, задрав головы, уставились в вечернее небо. Четыре огромных вертолёта степенно проплыли над Хивой, почти коснувшись верхушки минарета.