Читать «Мужчина в отрыве» онлайн - страница 65

Гейб Дим из Техаса, пройдя реабилитационных курс для порнозависимых, стал консультантом и лектором в центре. Его слова перекликаются с мыслями предыдущего молодого человека:

«Я всегда обожал компьютерные игры и порно. У игр была не только развлекательная, но и соревновательная сторона, и мне казалось, что они помогают мне стать мужчиной-победителем. Только вместо того, чтобы найти приличную работу, завести семью и общаться с кругом своих знакомых, я повышал игровой статус, став капитаном команды. Я находился в постоянном общении с людьми, которых никогда в глаза не видел.

Кроме того, что порно доставляло удовольствие... ну, если честно... я смотрел его только ради удовольствия. Я никогда не пользовался порно или компьютерными играми для разрешения своих жизненных задач. Просто они всегда были под рукой, и я так развлекался. Я и знать не знал, что все это может иметь негативные физиологические последствия. Я постоянно встречался с девушками, да и детство у меня было нормальное, никто меня не обижал, и в нашей семье никто не страдал никакой зависимостью.

Можно сказать, что я оказался “временно зависимым”. Имея свободный доступ к таким ненормированным удовольствиям, я много смотрел порно, подсел на него и стал тупить. Но все же меня нельзя назвать “зависимым” в прямом смысле этого слова, когда человек обращается к подобным ресурсам, чтобы “унять боль души”, и это становится его зависимостью. Я стал зависимым, чтобы “испытать все жизненные удовольствия”.

Я часто слышу все эти “сказки”, будто парни смотрят порно или принимают наркотики из-за каких-то жизненных проблем. Никаких таких проблем не было ни у меня, ни у моих друзей. Мы просто много смотрели порно и подолгу играли в компьютерные игры. Не скажу за других, но как раз все “проблемы” я поимел именно в процессе потребления всего этого»²⁷⁸.

Подобные привычки оставляют след в нашем мозге, не только формируя поведенческие паттерны, но и приводя к физиологическим сдвигам на нейронном уровне. В уже упомянутой книге «Мелководье» Николас Карр рассказывает, насколько податлив наш мозг и как легко он подстраивается под новые стимулы: «Практически все наши нейронные цепи... можно подвергнуть изменениям... С возрастом мозг становится не таким пластичным, и мы как бы застреваем на определенной ступени, но это верно лишь отчасти, потому что пластичность не исчезает совсем. Наши нейроны постоянно рвут старые связи, создавая новые, в результате чего формируются новые нервные клетки»²⁷⁹.

По сути, время от времени мозг способен сам себя перепрограммировать, изменять свои функции. Это и есть нейронная пластичность. Но чем сильнее «впечатан» в мозг определенный тип поведения, тем устойчивее соответствующая модель поведения, от которой трудно избавиться. В этой связи Карр ссылается на весьма примечательный случай. В 1970-х гг. биолог Эрик Кандел на примере крупной морской улитки аплизии (их еще называют морскими зайцами) показал, как легко можно изменить в живом существе синаптические связи. При малейшем прикосновении аплизия сразу втягивала жабры, но поскольку ей не причиняли никакой боли, она переставала реагировать на последующие касания — то есть инстинкт исчезал. Кандел исследовал нервную систему аплизий и выяснил, что отмена привычного поведения была напрямую обусловлена синаптическими связями между сенсорными нейронами, которые «чувствовали» касание, и двигательными нейронами, которые посылали сигнал жабрам. В начале эксперимента регистрировалась 90%-ная связь между сенсорными и двигательными нейронами, но после 40 касаний эта связь падала до 10%. За эту серию экспериментов и их теоретическое обоснование Кандел получил Нобелевскую премию.