Читать «Моя охота за бабочками» онлайн

Эжен Ле Мульт

МОЯ ОХОТА ЗА БАБОЧКАМИ

Из воспоминаний детства

«Маленький бретонец, сейчас я стукну тебя головой о купель; скорей разобьется гранитная купель сия, чем крепкая твоя бретонская голова», — так сказал по-бретонски славный каноник, крестивший меня в Кемпере в январе 1883 года (я родился 31 декабря 1882 года). Он попросил у моего отца разрешения добавить к ритуальным формулам христианского крещения эти слова, веками бытовавшие в нашем краю. Вряд ли следует добавлять, что «стукнул» он меня чуть-чуть и что моя крепкая бретонская голова с честью выдержала этот удар. Впоследствии всякий раз, когда я слишком своевольничал, отец с досадой напоминал мне эти памятные слона, добавляя: «Каноник, который тебя крестил, не ошибся».

Отец не подозревал, насколько он близок к истине; я как был упрямцем, так и остался им навсегда. Вся моя жизнь тому свидетельство, и не случайно я рассказал о своем крещении по бретонскому обычаю. Если я стал тем, каков я сейчас, то обязан я этим своему упорству, своему упрямству: я поставил перед собой цель, следовал ей и достиг ее.

Но почему же я поставил перед собой именно эту цель? Почему я стал натуралистом и посвятил себя энтомологии, вместо того чтобы стать инженером дорожного ведомства, хотя отец мечтал, чтобы я сделал именно эту карьеру? Мне трудно ответить на это «почему», но я попытаюсь объяснить, как все это случилось.

Еще в детстве во мне обнаружились задатки того, что я впоследствии назвал своим призванием. Начну с анекдотических случаев.

Когда мне было пять с половиной лет, мой отец, в свободное время занимавшийся геологией и ловлей насекомых, нашел среди прибрежных скал на живописном полуострове Крозон, между Брестским рейдом и бухтой Дуарнене, где мы проводили каникулы, великолепный обломок горного хрусталя. Это была огромная глыба — или мне она такой тогда показалась, — почти совсем круглая; бесчисленные ее грани отливали прелестным лиловым блеском, как у настоящего аметиста. Я был ослеплен и не мог ею налюбоваться. Отец решил взять на память не весь обломок, а только самую красивую его часть, которую он и отделил от куска. Я подобрал с полу разбросанные осколки. Отец не возражал, однако предупредил меня: «Если хочешь, можешь с ними поиграть, но мы оставим их тут, на Крозоне». Он был весьма экономен: вместе с моими сокровищами наш багаж стал бы значительно тяжелее и пришлось бы платить за лишний вес. Но искушение было слишком велико. Воспользовавшись тем, что мама на минуту ушла из комнаты, я засунул бесценные камешки в чемодан, под стопку белья и кучу платьев. Подумав, я добавил еще мешочек с мельчайшим песком и галькой прелестной окраски, которые собрал на пляже.

Когда наши вещи взвесили, отец очень удивился: они стали тяжелее на двадцать два килограмма. Я трепетал при мысли, что моя проделка обнаружится. К счастью, все выяснилось только в Горроне, когда мама стала распаковывать чемоданы. Она с обычной своей добротой заступилась за меня и даже сумела развеселить отца. И вдруг отец, вместо того чтобы выбранить меня, сказал: «Молодец! Продолжай в том же духе!»