Читать «Моцарт в джунглях» онлайн - страница 11

С плохой тростью мой гобой только хрюкал и скрипел, будто он обладал собственным разумом. Но когда мои трости наконец заработали, я поняла, что музыкой выразить чувства куда проще, чем голосом.

Хотя, конечно, удовольствие от музыки было не единственным достоинством гобоя. Учительница была права: гобоисты нужны всем. Композиторы пишут для гобоя сочные соло, которые приводят в экстаз любого дирижера. Учителя прощали мне бесконечные репетиции, поездку в горы к оркестру штата и, наконец, недельный тур с университетским ансамблем.

В четырнадцать лет я оказалась в мотеле в Пайнхерсте в компании пятидесяти студентов колледжа. Не прошло и часа, как я прихлебывала пиво из стакана двадцатилетнего барабанщика, пока он рассыпался в комплиментах. Директор ансамбля, местная знаменитость – в пятидесятых он играл на валторне в оригинальной музыкальной заставке «Капитана Кенгуру» – тоже подлизывался к своей маленькой гобоистке.

Летом 1974-го я отправилась в музыкальный лагерь «Трансильвания» от музыкальной школы «Бревард» в Ашвилле, Северная Каролина. Там я познакомилась с гобоистами из Далласа и Атланты. Поскольку для своего возраста я играла отлично, меня взяли в репертуарную программу музыкального центра: там я играла Бетховена и Брамса со старшеклассниками и студентами музыкальных колледжей.

Вернувшись из лагеря, я устроилась на лето в музыкальный магазин, легко убедив менеджера взять меня, потому что я выглядела благоразумной. Вскоре я уже украдкой выпивала с продавцом пианино и временами забивала косячок с гитаристом Рэем. Родители и учителя ничего мне не говорили. Думаю, они даже не подозревали, что школьница, играющая классическую музыку, способна на такое.

Вернувшись в школу, я заметила, что мои одноклассники сидят над учебниками гораздо больше, чем я над гобоем, но не получают такого внимания, как я. Я нашла свое волшебное платье. Если я буду хорошо играть на гобое, то буду получать деньги без утомительной учебы, которая предстоит всем остальным.

Проблема была только одна. Мне приходилось проводить долгие часы за изготовлением тростей, иначе я не извлекла бы из своего гобоя ни одного звука. Тростями была вымощена моя дорога к признанию. Я больше не ходила в свое тайное место у ручья, почти не читала. И, разумеется, не училась.

Юность я потратила на болотные растения. Arundo donax, гигантский тростник – то есть бамбук, из которого делают дешевую мебель, бумажную массу, целлюлозу для вискозных фабрик и трости для гобоев, фаготов, кларнетов, саксофонов и волынок. Мне приходилось складывать два кусочка тростника, связывать их и шлифовать, пока они не начинали вибрировать и издавать звуки, когда я дула в отверстие.

Каждые несколько месяцев из французского Антиба прибывал коричневый бумажный пакет, набитый стеблями тростника. Они звенели, как китайские колокольчики. Измерив диаметр, я раскалывала стебли по вертикали, нарезала на кусочки одинакового размера и, дергая туда-сюда каретку специального станочка, вырезала в них U-образный канал. Потом я сгибала получившуюся полоску пополам, сводила концы вместе и привязывала все это к серебряной трубочке, заткнутой пробкой. На этой стадии требовалась ловкость рук и рыболовная леска. В получившейся куколке иногда зияли дыры, там, где края тростника не сходились. Это можно было исправить, заделав разрыв так называемой рыбьей кожей (специальная штука, которая используется в ювелирном деле). Я старалась не думать, что на самом деле эта мембранка сделана из бычьих кишок.