Читать «Московская стена» онлайн - страница 25

– Кто, кто эти люди? – бормочет он, тыкая пальцем себе за спину.

– Они ждут своей очереди, – отвечает тощий. – Скоро тоже проснутся.

Голдстону сводит внутренности от отвращения. Неужели совсем недавно он лежал, как расчлененная мясная туша, в этой куче? Хочется залезть в душ, отмыться, отдраить себя от следов чужой человеческой плоти. Но с душем в этом странном месте наверняка проблемы. Оно выглядит как масштабная декорация к съемкам фильма о далекой древности. Его ведут по мощенной неровными желтоватыми камнями кривой улочке, вдоль одноэтажных, кособоких глиняных домов с плоскими крышами и крохотными окнами-бойницами. Небо чистое, без единого облачка, но странно тусклое и тоже с желтым оттенком. Время от времени порывистый, горячий ветер пригоршнями бросает в лицо едкую кислотную пыль – такую противную, что каждый раз приходится покорно упирать взгляд себе в ноги. Не говоря друг другу ни слова, они медленно тащатся вверх по улочке, пока не сворачивают на что-то, напоминающее площадь. Голдстон тут же замирает в изумлении: площадь плотно забита людьми. Все точно в таких же, как и у него, нарядах из мешковины. Большинство молча стоят на месте, другие негромко беседуют друг с другом.

– На площадях жильцам раздают хлеб. Два раза в день – сразу после рассвета и перед закатом.

Тощий ведет его через толпу, пару раз здоровается с встречными. Люди выглядят вроде бы совсем обычно, но многие заметно нервничают, вздрагивают, когда замечают новичка. Вдруг кто-то восклицает:

– Это же Иблут! Да? Так тебя зовут?

Голдстон недоуменно вскидывает взгляд. Лысый толстяк вперил в него светлые, почти бесцветные глаза.

– Нет, нет… Это не мое имя…

– Но если не Иблут, то кто?

– Может быть Даннум?

– Хадум?

– Кишум?

Вокруг сжимается кольцо из людей. Каждый пытается назвать его по-своему. Голова начинает будто вращаться вокруг своей оси, толпа колышется, плывет, сливается в одно серое пятно.

– Как же тебя зовут? – спрашивает наконец его спутник. – Скажи им!

Он морщится, шарит внутри головы – нет, ничего. Хадум, Кишум, Иблут.

– Не знаю. Не помню.

Толпа неожиданно отзывается радостным гулом и быстро расходится.

Когда они достигают другого конца площади, Голдстон, наконец, оглядывается по сторонам. Место это находится на возвышении. От площади во все стороны уходят кривые уродливые улочки с одинаковыми кособокими домишками. По линии горизонта город опоясывает уходящая в небо, невероятно ровная, как подрезанная сверху, горная гряда. Или не гряда?

– Что это? – спрашивает он у тощего.

– Стена, – отвечает тот нехотя. – Она защищает нас.

– Защищает? От кого?

– Говорят, от какой-то живой тьмы. Наверняка знают только жрецы. Но лучше не расспрашивай меня об этом.

– Почему же?

Тощий молчит, отвернув голову в сторону. Кажется, едва удерживается от того, чтобы не зажать себе рот рукой.

– Зачем нужны жрецы?

– А ты не расскажешь, что я проговорился?

– Нет, не бойся.

– Они отдают нас Стене. Каждый день приходят к жильцам и забирают кого-то с собой.