Читать «Моня Цацкес - знаменосец» онлайн - страница 16
Эфраим Севела
– Ладно, иди греться, – проворковала Марья Антоновна.
Моня Цацкес не верил своим ушам, торчавшим по краям резиновой маски противогаза.
Надсадно заныли пружины матраса, и под портретом еще совсем молоденького командира полка, на его семейном ложе, место рядового солдата занял старший политрук.
– От, зараза… – Марья Антоновна, как безошибочно определил Моня, сбрасывала с себя халат, стоя спиной к кровати. – Я-то думала, что муж тебя послал за полковым знаменем.
– Нет-нет, – проблеял политрук из-под одеяла. – За знаменем товарищ подполковник послал солдата.
– Надо же… – удивилась Марья Антоновна и, судя по звону пружин, рухнула в кровать.
Без всякой паузы, как говорится, с ходу завела она уже знакомое слуху Мони:
– Батюшки-светы! Святые угодники! Мать пресвятая богородица!
Моня Цацкес снова удивился тому, что советская женщина, жена коммуниста и командира Красной Армии в минуты душевного подъема возвращается к своему темному прошлому и все ее высказывания носят такой откровенно религиозный характер. Еще Моня подумал о том, что Марья Антоновна повторяется.
«Сейчас сделает мостик», – раздувая резиновые щеки, прикинул в уме Моня и испытал острый приступ ревности, когда утробно, как пароходный гудок, поплыло по квартире:
– Ка-ра-у-у-ул!
Наступила тишина. И обостренный слух Мони улавливал частое, но уже успокаивающееся дыхание двух уставших, расслабленных людей.
Из прихожей послышался прокуренный мужской кашель и стук каблука о каблук, какой производят сапоги, с которых сбивают налипший снег.
– Муж!.. – простонала Марья Антоновна. – У него свой ключ. Бегите, Кац.
– Ку-уда?
– В шкаф, куда же еще? Если он вас застанет в постели, пристрелит и меня и вас.
Простоволосая и совсем голая, в одном черном лифчике, Марья Антоновна рванула на себя дверцы шкафа и взвизгнула сдавленным голосом. Белое привидение в кальсонах и рубахе глядело на нее сквозь круглые стекла на черной резиновой маске. Гофрированный хобот змеился по животу.
– Не дрейфь, Кац, – опомнилась наконец Марья Антоновна. – Тут все – свои.
И втолкнула лишившегося дара речи политрука в шкаф, плотно придавив его дверцами к Мониному телу. Политрука колотила дрожь.
– Маруся, – басовито рокотал в квартире голос подполковника Штанько, – почему в таком виде?
– Новый лифчик примеряла, – кокетливо отозвалась жена, – тебя дожидаючись…
– Порадовать хотела?
Жена охнула. Штанько, видать, ущипнул ее тугое тело.
– Ну, хозяйка, докладывай. Отправила знамя?
– Вот оно лежит, запаковано…
– Я ж солдата посылал… Что, не приходил? Сукин сын! В самоволку подался. Сгною на гауптвахте. Не забыть бы звякнуть в комендатуру… Наш офицер сегодня в патруле… политрук… опознает стервеца.
– Позвонишь, позвонишь…– ласково смиряла гнев супруга Марья Антоновна. – Отдохни сначала… Все служба да служба… Нечто не соскучился по своей Марусе?… Я тут глаза проглядела… Все жду-жду…
– Ладно, – нехотя уступил подполковник. – Сними с меня, Маруся, сапоги… Заждалась ты меня, боевая подруга…
Подполковник Штанько опустился на край кровати, и в шкаф снова проник стон пружин.
