Читать «Моногамия. Книга 1. Любовник» онлайн - страница 2

Я открываю дверь в наш старенький дом с верандой, раздеваю сына, захожу в гостиную и вижу стол, заставленный бутылками из–под недешёвого алкоголя и остатки такой же недешёвой еды. Гадкие подозрения уже роятся в моей голове, я распахиваю дверь в спальню, но вижу совсем не то, что успело нарисовать моё не в меру буйное воображение: чужое мужское тело в одежде, но, спасибо, хотя бы не в обуви, расслабленно возлежит на моём белоснежном белье.

Разум застилает злость. Нет, это даже не злость, а неистовое бешенство. Развернувшееся передо мной надругательство над моим идеально чистым жилищем, пусть не фешенебельным, но заботливо ухоженным, беспардонное отношение к моим вещам, моей интимности, наконец, вкупе с уже навалившимися проблемами выводит меня из себя. Муж, Артём, возникает вдруг непонятно откуда и объявляет, указав на тело, что это его «друг», что они расслабились и ничего крамольного не делали.

Мой мозг не воспринимает эту информацию. Иногда у меня совсем не получается контролировать свои эмоции, они без предупреждения взрывают сознание, и я не успеваю ничего предпринять, чтобы остановить этот поток. И хотя моему усердию в борьбе с этой напастью можно только позавидовать, на этот раз сдержанность не желает быть мне подругой.

Я хватаю первое, что попадается под руку, и бросаюсь лупить и мужа, и его гостя. Особенно гостя. Последнему достаётся больше всего и ругани, и побоев: моё сознание буквально раздваивается или даже «растраивается», выпуская наружу неосознанную всепоглощающую злость и обиду. Я бью чужака с остервенением, абсолютно неадекватным сложившейся ситуации, и та сила, с которой собственные эмоции разрывают меня на части, удивляет даже меня.

Муж хватает меня за запястья, пытаясь утихомирить, я несколько раз слышу отчётливое «Да угомонись уже, ненормальная!», но охвативший меня шквал практически неуправляем.

Я луплю гостя, отдаваясь процессу целиком и без остатка.

Я бью его, не жалея сил и проклятий.

Я эмоционально изливаюсь.

И понятия не имею о том, что наказываю неожиданно ворвавшегося в мою жизнь человека не за то, что уже было, а за то, что ещё только будет.

В яростном угаре замечаю, наконец, плачущего Алёшу, и лицо ребёнка в момент меня отрезвляет. Я подбегаю к сыну, хватаю его на руки, успокаиваю, а в это время Чужой быстро встаёт и перемещается в гостиную. Сжимая обеими руками свою побитую голову, он садится на диван. Ему явно больно, а я совершенно неожиданно замечаю, как изящны его руки.

– Убирайся вон отсюда, вон! – воплю. Но уже на три тона ниже, чем прежде.

Незнакомец поднимает голову, убирая от неё свои красивые руки, и, наконец, смотрит на меня. Недовольство в его глазах быстро сменяется чем–то необъяснимым, больше похожим на удивление, нежели негодование, но пристальность в его взгляде заставляет меня замереть. Она словно парализует, обездвиживает, как удав кролика перед поимкой.