Читать «Монголия и Амдо и мертвый город Хара-хото» онлайн - страница 26
Петр Кузьмич Козлов
До Урги оставалось еще четыре перехода, и мы твердо решили выполнить их в ближайшие четыре дня. Мороз не ослабевал, наоборот, казалось, ещё более усиливался. Особенно памятным в этом отношении для экспедиции был день седьмого января, когда каждый из нас ознобил какую-либо часть лица, несмотря на широкие меховые шапки. При --26--28° и встречном ветре холод был жесток и мучителен. Я уверен, что мы его никогда не забудем, как одинаково не забудем и значения слов "клящий" мороз и "садкий" ветер. Неделю тому назад мы сравнительно легко перенесли в пути мороз 47,3°, но тогда было тихо, абсолютно тихо, и та минимальная температура не оставила в нас никаких тяжёлых воспоминаний...
Вообще говоря, днём на солнце, в особенности в период его кульминации, температура воздуха значительно повышается, становится очень приятно, невольно клонит в сон. На ближайших вершинах снеговой покров блестит и искрится, в воздухе несётся весёлый крик горных клушиц, там и сям в голубой выси гордо пролетают орлы-беркуты, привлекающие внимание сарычей.
По мере большего приближения к Урге, в отряде возрастало желание скорее попасть в этот священный город буддистов. Поэтому, с последнего ночлега "Куй-аюши", пользуясь светом луны, экспедиция снялась очень рано, до зари.
Я всегда следовал впереди и несколько быстрее каравана, который тем больше отставал, чем труднее была дорога. На этот раз предстояло чуть ни с места подниматься на перевал Тологойту, имеющий около 5 500 футов [свыше 1600 м] над морем, и естественно, что, когда я был на вершине, караван еще только вползал на подошву хребта. Меня неудержимо тянуло молитвенное обо, открывавшее вид на священную девственную гору Урги, жемчужину Монголии -- Богдо-ула! Увидев её, я невольно пришел в восхищение и подумал: "который уже раз я вижу тебя и любуюсь тобой... бесконечно долго смотрю на твою таинственную строгую красоту, на твой горделивый девственный наряд. Ты все прежняя -- задумчивая, молчаливая, прикрываешься сизой дымкой и двумя-тремя нежными тонкоперистыми облачками, стройно проносящимися над твоей могучей головой. Ламы ургинских монастырей свято охраняют твой чудный покров, свято чтут завет мудрейшего китайского императора Канси и не менее мудрого, второго из ургинских хутухт, -- Ундур-гэгэна {Ундур-гэгзн, при покровительстве китайского императора Канси, современника Петра Великого, издал указ о святости и неприкосновенности Богдо-ула, её лесной и животной жизни. Многочисленные ущелья (их насчитывается около восьмидесяти), ведущие в глубину гор, были заперты для охотников и истребителей леса, как они заперты монгольскими караулами и теперь... Богдо-ула доступна только созерцателям... И монголы и русские свободно могут проникать в её чистые девственные недра для того, чтобы любоваться красотою высокоствольных лесов, угрюмых скал, шумных водопадов и пёстрых полян с ковром благоухающих цветов, над которыми в летний солнечный день порхает множество бабочек...
В глубине Богдо-ула таится монастырь, основанный в честь Маньчжушри -- бога мудрости. (Е. Козлова. "Поездка в столицу Монголии, Ургу". Отдельный оттиск. из журнала "Землеведение", 1916 г. кн. III--IV. Стр. 30).}.
