Читать «Мои 90-е» онлайн - страница 49

Саша прошлась там по всем стадиям. Она сначала «сдалась» и жила в лагере для азюлянтов под названием Конгелунген. Это очень красивое место. Экологический заповедник. Были заливы и море, кипарисовые аллеи, валуны и крики птиц…

Конечная остановка автобуса, но не очень далеко от Копенгагена, что и позволяло нам с ней общаться.

Я была у нее пару раз в гостях. Лагерь был семейный, и там были абсолютно разные люди. Мне запомнилась одна пара, у которых была девочка с онкологией, и они пытались добиться вида на жительство, чтобы получить бесплатное лечение от государства. И мы все были уверены, что им дадут… Но им не дали. Не было формального повода. Они были не евреи и не сексуальное меньшинство. И они повезли девочку обратно в Саратов. Или в Пензу. Не важно.

По какой телеге косила Саша, я даже не помню. У нее была не очень хорошо простроенная версия, поэтому все так и ждали, что ее депортируют. Но время шло, а о ней не вспоминали. Было понятно, что рано или поздно они это сделают. Просто не было повода дать ей ВНЖ, но и для отказа не хватало материала.

Она не воровала. Она зарабатывала на пешеходке песнями. Я даже ей написала одну песню: «Я плыву на лодке утлой в море красного вина…», это точно была ее песня. Она даже ее исполнила на пешеходке пару раз. У Саши была кличка Джойнт. Со всеми вытекающими. Она даже когда-то пробовала ЛСД и нам рассказывала об этом. Но мы-то знали, что это было просто питерское PSP.

Была она очень странной внешности, как ей говорили датчане – похожа на белую гренландку. То есть это, наверное, какая-нибудь смесь питерских белокожих людей со скуластыми бурятами. В ботинках Vagabond и с короткой стрижкой. Красотка. Но она нам казалась уже старой и бесперспективной. Было понятно, что она уже больше не встретит своего Васю. Нет, конечно, в нее можно было влюбиться. Какие-то мужики за ней ухаживали, но все эти романы были обречены изначально.

Потом с ней жил чувак, которого мы все обожали. Он такой был худой, похож на индейца, из Уфы. Он тоже жил в этом лагере, и его звали Феликс, уже за одно это его уважали. Он все время молчал и много читал. Он не воровал, не тусил. Он был старый, независимый и умный. Бывший физик-ядерщик и радиотехник-любитель. Но и он сторчался потом. Они спелись с Сашей. И было бы все очень красиво, если бы не было некрасиво сразу. Они начали делать набеги на местные датские огороды, резали маковую соломку. Их ловили и ругали. Полиция недоумевала – зачем они воруют цветы у старушек? Они варили из опийной соломки какую-то бурду и ругались потом, как два старых педика: кто больше себе вдул и на каком основании. Короче говоря, они проторчали вместе полгода и разбежались. Феликс заторчал по-черному, а Саше – хоть бы что. Она соскочила. Бессмертная. Пока они были вместе, Саша научила всю ростовскую молодежь трескаться маком. В итоге юный Женя залез в городской ботанический сад, нарезал там этой соломки и наварил из нее ханки. А мак оказался какой-то декоративный, специального сорта. Парню сделалось плохо прямо в лагерной столовой. Вместо того, чтобы донести свои тарелки до комнаты, он там начал биться в конвульсиях и пускать пену. Стаффы его быстро отправили в скорую, промыли и откачали. Это был привет от Саши.