Читать «Моё собачье дело» онлайн - страница 74

— Так почему ты так сопротивляешься даже одной только мысли о подобном центре? — сразу взъелась мама.

Папа откинулся на спинку стула и растопырил руки, как крылья.

— Посмотри на меня! — взвыл он. — Перед тобой человек, отродясь ненавидящий собак! — У меня отвалилась челюсть (в переносном смысле, конечно), я просто не поверила своим ушам. Папа и сам заметил свой позорный промах и бросил на меня виноватый взгляд. — Ну ладно, просто не любящий собак. С нашими-то я уже свыкся…

Свыкся он! Я отвернулась и, раздосадованная до самых глубоких глубин души, поплелась прочь из кухни.

— Эй, ну подойди ты сюда! — испуганно крикнул мне вслед папа. — Полюбил я вас, полюбил!

Я с радостью простила его и вернулась, чтобы меня потрепали по голове.

— Видишь, некоторых надо буквально насильственно ткнуть носом в счастье, чтобы они его приняли, — заметила мама. — Может, так будет и с центром. Сейчас ты ненавидишь, потом свыкнешься, затем полюбишь. Стерпится — слюбится, дорогой. Не слышал никогда?

— Обычно так говорят немного о другом…

— Про то, про то…

Мама встала, достала бутылку вина и два бокала и наполнила их до краев.

— Ты что это? — заволновался папа. — Сейчас у нас еще детей заберут, подумают, что мы алкоголики.

Болонка-ревизор и вправду смотрела очень заинтересованно. Я поймала ее взгляд и дала ей понять, чтобы она не совала свой мокрый нос не в свои делишки. Болонка только повиляла хвостом, дурочка.

— Это мы сейчас будем праздновать начало нашего нового дела! — взбодрилась мама.

— Новое дело? — послышался настороженный Никусин голос из-за двери. Занятие закончилось, и мамы с детьми суетливо собирались в коридоре. Дамы и след простыл.

— Центр! — возбужденно и торжественно объявила мама, подняла бокал и отхлебнула из него чуть ли не половину. — Мы открываем совершенно официальный центр канистерапии в нашем городе!

Провозглашена эта радостная весть была так громко, что узнала об этом, наверное, добрая половина населения города Н. Обратного пути не было. Тем более что мамочки в коридоре радостно заерзали и пообещали донести эту новость до другой половины населения — той, которая пока еще ничего не расслышала.

Папа позеленел от негодования. Он страшно разозлился и даже не пытался этого скрыть. После ухода Никусиных клиентов и ревизора с хозяйкой, которую в конце концов нашли почему-то заблудившейся на чердаке, он в ярости метался по всему дому и кричал, что пока что он еще сам может решать, с каким бредом ему соглашаться, а с каким нет, и что он голова семейства.

Вот это мне очень понравилось, и я сразу решила распределить роли и остальным. Мама оказалась руками, Никуся — мозгами и ногами, а Сашка — голосовыми связками. Сеструха была животом, а я… Ну себе я отвела роль сердца…

К вечеру папа немного успокоился. А перед сном он украдкой стащил с Никусиного стола распечатки и книги по канистерапии, и полночи в родительской спальне горел тусклый свет ночника. На дворе весна была в полном цветении и заносила через приоткрытые окна свежие ароматы перемен, надежды и вдохновения.