Читать «Моё собачье дело» онлайн - страница 51

Выли мы хорошо. Так хорошо, что невозможно было перестать. В конце концов мне шмякнули тапком по голове, и я поперхнулась собственными слюнями.

— Вы что, с ума сошли? — улыбаясь во весь рот, поинтересовался Никуся. — Хватит уже концерт устраивать!

И мы перестали. Но почти неуловимое чувство приятной дикости и запах сырого мяса сопровождали нас еще некоторое время. У сеструхи и вовсе немного сносило крышу, и, когда я подходила к ней, она скалилась на меня, готовая броситься и впиться мне в шею. Но я видела в ее сузившихся зрачках оттенок бешенства и не обижалась. Потом Никуся не раз устраивал себе и соседям такие «концерты», как он назвал наш полет души, старательно избегая слушателей в виде мамы и папы.

— И что дальше? — почесал усы папа. — Ну и что, что воют? Хотя я, кстати, обещал соседям, что у них не будет никаких неудобств от того, что у нас…

— А то, что они могут выступать! — перебил его Никуся. — Мы будем стоять с ними на улице и показывать собачьи концерты, оперы практически!

— Собачьи оперы… — сухо повторил папа и глубоко задумался с несчастным видом.

Мне не терпелось узнать, что такое «выступать», и я не сдержалась и, поскуливая, стала виться у маминых ног. Сдавалось мне, что во всем этом деле кроется нечто неладное. А сеструха все сопела на подстилке в блаженном неведении.

Что такое «выступать», я, к нашему с сеструхой общему несчастью, узнала уже на следующий день. Совершенно беспощадно Никуся приволок нас в самое людное место города и привязал за поводки к вонючей мусорке рядом с магазином людских шкурок. Яркое воспоминание о той, другой мусорке, к которой нас когда-то привязали страшным ранним утром, ничего не ведающих и не подозревающих, все еще виляющих хвостами, пронзила меня до самого сердца, заколотившегося с бешеной скоростью. Я закрыла глаза и старательно стала внушать себе, что все хорошо, хотя ничего хорошо-то не было.

Никуся деловито и слегка стыдливо постелил для нас коврик и зачем-то положил рядом шляпу, которую он стащил из папиного шкафа, низом вверх, а перед нами все лился и лился поток различных ног. Ноги все куда-то спешили и не обращали на нас никакого внимания.

На сеструху я боялась смотреть. Мне хватало ее горячего, частого дыхания прямо у моего уха. В толпе ног то и дело мелькали и лапы. Слишком большие и длинные, как по мне. Как по сеструхе, разумеется, тоже. Эта бедолага уже не знала, куда прижаться, чтобы облегчить себе переживание этого ужаса. Как можно более незаметно я потянула за поводок. Как я и полагала, мусорка стояла крепко и не поддавалась ни на грамм (вроде так говорят, да? У людей какие-то совершенно дикие сравнения, непонятные решительно ни одному другому существу). Да и бежать сломя голову куда попало в данной ситуации было совсем уж глупо. Неподалеку беспрерывно проносились, зловеще ревя, машины. Каждая собака знала, что, если не хочешь превратиться в лепешку на обочине, тесного контакта с этими железными громадинами лучше избегать.