Читать «Мишенька Разуваев» онлайн - страница 7

Ксения Дмитриевна покачала головой.

– Ксенофонт, как тебе не стыдно! Ты знаешь, что сестра ничего не должна знать о таких вещах!

Ксенофонт сделал брезгливую гримасу.

– Однако же она знает!

– Идиот! – отозвалась у окна Настенька и, круто повернувшись, вышла из комнаты.

Обносков вздохнул.

– Кроме шуток, maman, недурно было бы мне жениться на этой Варюшеньке Razouvaeff. Это было бы полезно для оздоровления нашего состояния. Как ты думаешь?

Он замолчал. Из соседней комнаты послышались тихие всхлипывания Настеньки.

Между тем Мишенька ехал Безотрадным.

В селе было тихо. В окнах избенок мерцали огоньки. Крестьяне укладывались спать, и в окна хорошо было видно, как они размашисто крестили перед образами грудь и живот, позёвывали и почесывались.

Мишенька вспомнил свое посещение Обносковых и вздохнул. «Везде я чужой», подумал он, и ему стало горько, хотелось плакать.

Вокруг было темно и безотрадно. Холодный и сырой ветер дул с востока, неприветливо шурша соломенными кровлями избенок. Вечер глядел пасмурно, безнадежно и угрюмо. Звезды горели тускло, точно им совершенно не хотелось глядеть на землю, и они делали это только по принуждению. Серые косматые тучи стадами ползли по небу. Казалось они отчаялись увидеть когда-либо более приветливые страны и тихо ползли вперед без цели и желаний, застыв в тупом равнодушии.

Мишенька проезжал уже мимо крайней избенки села Безотрадного и вдруг остановил лошадь. Он увидел, что какая-то тень отделилась от завалинки и заковыляла к нему навстречу. Очевидно, его кто-то поджидал.

– Михайло Семеныч! – услышал он и тут же увидел прямо пред собою худосочное и покрытое струпьями лицо мирского пастуха Хрисанки.

Хрисанка, ковыляя, подошел к дрожкам.

– Пожалейте, Михал Семеныч, наше убожество! – заговорил он хныкающим голосом. – Ваш тятенька наших лошадей загнал и штраф требует. А мир у меня 30 рублей удержать из жалованья хочет. А я чем виноват, Михал Семеныч? Я за жеребеночком ходил. Пожалейте, Михал Семеныч, наше убожество!

Хрисанка дрожал от волнения, хватался руками за свой веревочный пояс и прятал вниз глаза, в которых беспокойно металось что-то робкое и вместе с тем неодолимо гневное.

Мишенька виновато потупился.

– Право же, я ничем не могу тебе помочь. Ты сам знаешь, тятенька всем сам управляет, а я только на манер приказчика, – сказал он, желая быть хладнокровным.

– Сделайте божескую милость, Михал Семеныч!

Хрисанка внезапно упал на колени.

– Ну, чего просишь? Сам знаешь, я ничем помочь не могу! Разве я хозяин в доме? Я пес приблудный в доме, а не хозяин! – вдруг выкрикнул он раздраженно.

Хрисанка потянулся к ногам Мишеньки.

– Пожалейте наше убожество!

Он захныкал и так жалобно, что это окончательно рассердило Мишеньку.

– Отстань! – сердито крикнул он. – Сам знаешь, я в доме хуже последнего пса!

Он сердито ударил вожжою. Лошадь рванулась вперед.

– Ужо попомните меня, людорезы! – услышал Мишенька за своею спиною вопль Хрисанки, и этот крик ударил его точно кнутом. Мишенька покраснел, как от пощечины.