Читать «Мистическое кольцо символистов» онлайн - страница 153
Мария Спасская
Он вышел из комнаты. В квартире было темно и пусто – гости уже разошлись. Терзаемый внутренними противоречиями, Белый принялся колотить в дверь Асиной спальни, желая рассказать ей, что вспомнил совершенно точно – он никого не убивал! И услышал в ответ раздраженно-тихое:
– Успокойся. Смирись наконец. Ты совсем меня замучил.
– Ася, я уезжаю в Россию! – стоя под дверью, прокричал он.
Он точно знал, что больше не может находиться в Дорнахе, ибо в один прекрасный день его увезут отсюда прямиком в дом умалишенных. Королевна с ним не поехала. Осталась с Учителем.
Революцию Белый пережил в Москве. Нищенствовал, голодал, чтобы согреться, топил буржуйку своими рукописями. Днями стоял в очередях, все проклиная, читал лекции в «Пролеткульте» и силился работать – писал «Записки чудака», труд по философии культуры, книгу о Толстом и о Рудольфе Штайнере, стараясь сохранять объективность по отношению к Учителю. Но, как бы ни заполнял он дни свои делами, неизменно наступали ночи. И вот тогда тоска по Асе наваливалась так, что он не мог дышать. Тоска, как спрут, душила и лишала сил. Любил ли он ее теперь? Любил. И тем сильнее, чем недоступнее она была. Судя по редким письмам, Ася чувствовала себя совершенно счастливой. Она описывала сходившему с ума, изголодавшемуся Белому свои мистические видения и проповедовала важность аскетизма.
Наконец, она прислала ему письмо, в котором писала, что им надо расстаться. Ибо она окончательно поняла, что их пути разошлись. И поэт тут же собрался ехать в Дорнах. Он бегал по Москве и говорил всем, что планирует перейти границу, пусть даже нелегально. На то, чтобы выбраться из революционной России, ушло изрядное количество времени и нервных клеток, и вот, наконец, не без помощи Брюсова он все-таки смог получить разрешение на выезд и купить билет. Под впечатлением от предстоящей поездки поэт даже написал «Антропософию», законченную посвящением Рудольфу Штайнеру, которого одновременно любил и ненавидел.
Поезд отправлялся с Николаевского вокзала. Все трое – Белый, Брюсов и Аделина Адалис – расположились в купе первого класса, в которых нынче ездили только наркомы, и, пустив по кругу пузатую бутыль, приканчивали чудом добытый французский коньяк – напиток декадентов. За коньяком мужчины вспоминали прошлое, словно в живительное озеро окунаясь в далекие счастливые годы, случившиеся будто бы не с ними. Говорили о том, как Белый часто чувствовал, что Брюсов против него колдует, мысленно зовет на скамейку в парке, куда Белый, не понимая, в чем дело, в растерянности прибегал. Прибегал, и находил там победоносно улыбающегося Валерия Яковлевича. Вспоминали, как Белый произносил тост за добро. А Брюсов в пику ему тут же предлагал выпить за зло. В общем, сошлись на том, что мир погряз во лжи и нет границы меж здравостью и психозом.
