Читать «Мистическое кольцо символистов» онлайн - страница 106

С другой стороны устроилась руководительница драматического театра. Села и загудела мне в ухо:

– Готовься, Софья! Сейчас начнется!

– Что начнется? – не поняла я.

Ксения Всеволодовна тонко улыбнулась и со значением произнесла, округляя жирно накрашенные губы:

– Прослушивание. Практика показывает, что поступающие в драматический кружок читают в основном трех авторов – Пушкина, Лермонтова и Крылова. Мы с Володей каждый год пари держим – кто в этот раз будет преобладать. Я всегда ставлю на Пушкина, Володя – на Крылова. Не хочешь поставить на Лермонтова?

– Пожалуй, воздержусь.

– А если бы ты участвовала в конкурсе, какого поэта бы выбрала?

– Гарсиа Лорку. Читала бы «Поступь сигирийи» в переводе Гелескула.

– А ну, прочти!

Я собралась с мыслями и начала:

– Бьется о смуглые плечи бабочек черная стая,Белые змеи тумана след заметают.И небо земное над млечной землею.Идет она поступью ритма, который настичьневозможно,С тоскою в серебряном сердце, с кинжаломв серебряных ножнах.Куда ты несешь, сигирийя, агонию певчего тела?Какой ты луне завещала печаль олеандра и мела?И небо земное над млечной землею…

Гальперина подняла подведенные синим глаза к расписному потолку и воскликнула:

– Потрясающе! Превосходно! Какой сумасшедший поэт, какие безумные стихи! Ну и ты читала неплохо. А есть другие поэты, о которых сложно сказать, чем они примечательны. Имя вроде всем известно, а ни одного стихотворения никто не вспомнит. Вы ко мне? – любезно осведомилась она у подошедшей к столу пожилой дамы, застывшей напротив таблички «Драматический театр». Из-за спины ее выглядывал мальчонка лет десяти.

– Хочу внука к вам записать, – проговорила посетительница, подталкивая мальчика вперед.

– Стихи прочтешь? Или басню? – улыбнулась ребенку Ксения Всеволодовна.

– Стихи, – буркнул ребенок и завел:

Я в свисте временных потоков,Мой черный плащ мятежно рвущих.Зову людей, ищу пророков,О тайне неба вопиющих.Иду вперед я быстрым шагом.И вот – утес, и вы стоитеВ венце из звезд упорным магом,С улыбкой вещею глядите.У ног веков нестройный рокот,Катясь, бунтует в вечном сне.И голос ваш – орлиный клекот –Растет в орлиной вышине.В венце огня над царством скуки,Над временем вознесены –Застывший маг, сложивший руки,Пророк безвременной весны.

– Андрей Белый, стихотворение «Маг», посвящено Валерию Яковлевичу Брюсову, – явно гордясь внуком, сообщила бабушка.

– Хорошо прочел, и стихи хорошие, никогда раньше не слышала, – похвалила Гальперина.

– Мы специально такие искали, – польщенно зарделась собеседница.

– У вас получилось, – улыбнулась руководительница театральной студии.

Поставила в блокноте цифру один и вписала имя первого кружковца.

Когда бабушка и внук отошли, Ксения Всеволодовна наклонилась ко мне и зашептала:

– О чем я и говорила! Андрей Белый как раз такой поэт, стихи которого мало кому известны. Имя у всех на слуху, а что написал – никто не вспомнит.

Следом за первыми желающими записаться в театральный кружок потянулись другие, и все в основном читали Пушкина, Лермонтова и Крылова. Значительно реже звучали Блок и Ахматова, Цветаева и Пастернак. Иногда баснописца Крылова заменял Лафонтен, и совсем редко – Сергей Михалков и Есенин. Но самой большой популярностью среди чтецов отчего-то пользовался «Федот-стрелец». Вскоре я уже знала сказку Филатова наизусть. И думала, что сойду с ума, слушая в двадцатый раз с сарказмом произносимое тонкими детскими голосами.