Читать «Мистерии (пер. Соколова)» онлайн - страница 32

— У которой бѣлая ручка у зонтика? Это Фредерика Андресенъ, фрейлейнъ Фредерика, о которой я вамъ разсказывалъ. А та, что возлѣ нея, которая какъ разъ сейчасъ сюда смотритъ, это дочь полицеймейстера; ее зовутъ фрейлейнъ Ольсенъ, Гудрунъ Ольсенъ. Да, я знаю ихъ всѣхъ. Дагни Килландъ также здѣсь; она сегодня въ черномъ платьѣ, и оно, пожалуй, идетъ ей еще больше, чѣмъ всякое другое; видѣли вы ее? Впрочемъ, вѣдь сегодня, понятное дѣло, всѣ въ черныхъ платьяхъ; я болтаю сущій вздоръ. Видите вы господина въ синемъ весеннемъ костюмѣ и въ очкахъ? Это — докторъ Тенерсенъ. Онъ не окружный санитарный врачъ, а только вольнопрактикующій докторъ и въ прошломъ году онъ женился. Его жена стоитъ тамъ далеко сзади. Я не знаю, видѣли ли вы маленькую, черноватую даму въ мантильѣ съ шелковой отдѣлкой? Да, это его жена. Она немножко болѣзненна и всегда хочетъ быть красиво одѣтой. А вотъ и судья…

Нагель спросилъ:

— А не можете ли вы показать мнѣ жениха фрейлейнъ Килландъ? Тутъ ли онъ?

— Нѣтъ. Лейтенантъ Гансенъ. Его здѣсь нѣтъ. Онъ въ плаваніи; онъ уѣхалъ ужъ нѣсколько дней тому назадъ, тотчасъ послѣ обрученія.

Послѣ краткаго молчанія Нагель сказалъ:

— На днѣ могилы лежали два цвѣтка, два бѣлыхъ цвѣтка. Вы пожалуй не знаете, откуда они явились?

— Нѣтъ, — отвѣчалъ Минутта, — то-есть… вы спрашиваете? Это прямой вопросъ?.. Стыдно мнѣ разсказать-то это; я, можетъ быть, могъ бы положить ихъ на гробъ, если бы попросилъ на то разрѣшеніе, тогда не пришлось бы бросать ихъ такимъ образомъ, но что могли значить два цвѣтка? Да и куда бы я ни принесъ ихъ, они все равно остались бы двумя цвѣтками. Вотъ я рѣшилъ лучше встать сегодня пораньше, чуть-чуть позднѣе трехъ часовъ, да, прямо-таки, можно сказать, ночью, пришелъ сюда и положилъ ихъ въ самую глубину на дно могилы; я спустился туда и положилъ ихъ какъ слѣдуетъ, и тамъ же два раза я вслухъ послалъ ему привѣтъ, стоя въ могилѣ. Это произвело на меня такое сильное впечатлѣніе, что я послѣ того ушелъ въ лѣсъ и отъ горя закрывалъ глаза руками. Право, такъ странно навсегда разлучиться съ кѣмъ бы то ни было, а Енсъ Карльсенъ, хотя и стоялъ высоко надо мною, но все же былъ мнѣ такимъ добрымъ другомъ.

— Да? Такъ цвѣты были, значитъ, отъ васъ?

— Да, отъ меня. Но я сдѣлалъ это не затѣмъ, чтобы хвастаться этимъ, Богъ мнѣ свидѣтель. Да и не стоитъ говорить о такой бездѣлицѣ. Я купилъ ихъ вчера вечеромъ, когда ушелъ отъ васъ. Какъ разъ случилось, что дядя далъ мнѣ полкроны на мои собственныя нужды, когда я принесъ ему ваши деньги: онъ тоже такъ обрадовался, что- чутъ было не опрокинулъ меня; да, онъ, конечно, придетъ въ одинъ прекрасный день благодарить васъ; непремѣнно, непремѣнно, ужъ я знаю, что онъ это сдѣлаетъ. Такъ вотъ, когда я получилъ эти полкроны, мнѣ подумалось, что я не припасъ себѣ цвѣтовъ въ погребенію, я и пошелъ внизъ, къ пристани…

— Вы пошли внизъ, къ пристани?

— Да, къ одной особѣ, которая живетъ тамъ.

— Въ неоштукатуренномъ домикѣ?

— Да!

— Не сѣдые ли у нея волосы?

— Да, совсѣмъ бѣлые; вы ее видѣли? Она — дочь одного капитана, но очень бѣдная. Сначала она совсѣмъ не хотѣла брать у меня мои полкроны, но я все-таки положилъ деньги на стулъ, несмотря на то, то она протестовала и много разъ говорила нѣтъ. Она такая робкая и навѣрно часто страдаетъ изъ-за своей скромности.