Читать «Миры Пола Андерсона. Т. 18. Камень в небесах. Игра Империи. Форпост Империи» онлайн - страница 193

В результате после многих лет трудов и бесчисленных неудач Захари и Номура собрали те клетки, от которых мы и произошли. Легенда говорит, что они взяли собственную ДНК. Это не так. Их цель была слишком грандиозной для мелкого тщеславия. От себя они взяли лишь ту малую часть, что считали подходящей. Остальные брались откуда было лучше, и все фрагменты прошли коррекцию перед соединением в окончательную клетку.

Потом в этой клетке было вызвано деление. В одной из дочерних клеток Х–хромосому заменили на Y, и вторая клетка стала мужской. Обе клетки поместили в экзогенетические аппараты и вырастили. Детей усыновили и вырастили до зрелости для предстоящей им судьбы. Это были Изанами и Изанаги, мать и отец новой расы.

И мы всегда с тех пор оберегали свою наследственность.

Настало долгое молчание. Мужчина и девушка вышли с улицы на дорогу, вьющуюся среди деревьев и усадеб, уходя к оконечности западного мыса. Патриций клонился к горизонту, свет его становился бронзовым. Холодеющий ветер нес привкус соли.

— И вы женитесь только между собой? — спросила наконец Диана.

— Да. Мы обязаны, иначе перестанем быть тем, что мы есть. Постоянное общение с чужаками означает отлучение от рода. М–м… это не хвастовство, это просто реализм — но мы считаем нащи гены закваской, которой мы рады поделиться с заслуживающими того представителями обычного вида. Вы лично — весьма выдающаяся юная леди.

У Дианы запылало лицо.

— Но пока что к материнству не готовая, так что спасибо!

— Простите, я никак не хотел вас обидеть.

Она быстро вернулась к прежней теме:

— А такое близкородственное скрещивание не ведет к появлению дефективного потомства?

— Нет, если родители лишены дефектов. Что до неизбежных мутаций, они выявляются рутинными тестами в самом начале беременности. Вас, может быть, заинтересовала бы наша неинвазивная техника сканирования ДНК. Оборудование для нее — статья нашего экспорта, но из‑за протекционистских ограничений во внутренние районы Империи оно не попадает. Ни одна клиника на Имхотепе не может себе ее позволить из‑за цены.

Диана поморщилась:

— А если эмбрион не будет совершенным, вы его — элиминируете, это правильное слово?

— Фактически очень редко, только если перспективы на удовлетворительную жизнь нулевые. Действительно, обычно мать решает удалить зиготу. Но ее выращивают в искусственной среде или… или во чреве добровольно вызвавшейся обыкновенной женщины. Пары, желающие усыновить такого ребенка, находятся легко. Видите ли, он рождается без серьезных недостатков — как правило, ничего нежелательного незаметно. Это — человеческое существо, и гораздо выше среднего уровня. Просто это не захариец.

— Ну, это несколько лучше. — Диана встряхнула головой и вздохнула. — Вы правы, это совершенно особенное место. А кстати, с чего оно началось?

Кукулькан нахмурился:

— Чего не предвидели Основатели — это эффекта одного неприятного свойства человеческого вида, и пока вы не успели о том сказать, я сам признаю, что захарийцы тоже от него не свободны. Возможно, если бы мы взяли верх, то стали бы кастой хозяев- угнетателей. Но мы были исчезающе малым меньшинством, неизбежно исключительным и потому столь же неизбежно раздражающим. Скажем, Астарта Захари могла быть лояльным членом экипажа Пьера Смита, могла взять его в любовники, но даже и думать не стала бы о том, чтобы выйти за него замуж — ни за него, ни за его брата — ни за кого, кроме такого же, как она, захарийца. Причины были просты и… оскорбительны. Обыкновенные люди стали отвечать на это собственным изоляционизмом, все сильнее и сильнее, и дискриминация превратилась в откровенное преследование. «Кровосмешение» — это еще самое приличное из слов, которые говорились в наш адрес. С крушением Торгово–технической Лиги пал последний барьер на пути нетерпимости — не индивидуальной, с которой мы могли бы иметь дело, но институционализированной — в обществе за обществом принимались дискриминационные законы. Многим из нас показалось легче бросить борьбу и слиться с большинством. И необходимость собственной родины стала очевидной.