Читать «Мир Приключений 1959. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов» онлайн - страница 8

Говоря это, Кузя присел на корточки к стене, вытащил из-за пазухи пять штук бе­лых просфор и положил их на колени. Ребята с аппетитом принялись жевать мягкие, вкус­ные хлебцы.

Отец Кузи был убит на русско-японской войне. Мальчик пользовался рас­по­ло­же­нием священника и каждую субботу и воскресенье прислуживал в церкви: раздувал ка­дило, ходил с тарелкой собирать копейки у молящихся, тушил свечки у икон, следил за лампадками. Выгода от этого легкого занятия была не малая: больше, чем он за­ра­ба­ты­вал на откатке ваго­неток.

Корова почуяла хлебный запах, развернулась и, вытянув шею, потянулась к хо­зя­ину.

— Ну да… тебе надо сто штук… — проворчал он, отталкивая морду коровы.

— Дай одну, — великодушно сказал Кузя, протягивая просфору.

Карасев взял хлебец, посмотрел на корову и спрятал просфору в карман.

— Пускай сено жует, все равно не доится. А просфорку я лучше мамке дам.

Ели не спеша. Разобрать вкус хлеба и получить от этого удовольствие можно, только сильно его разжевав. Поэтому ребята откусывали маленькие кусочки и подолгу жевали.

— Ребята, а поп грит, мой батя в раю живет и сверху на меня смотрит, — задумчиво произнес Кузя.

— Ну да! Откуда он знает? — насмешливо отозвался Сеня.

— Он, грит, помер за веру, царя и отечество на поле брани. — А японцы, грит, нехристи. Верно?

— Врет он все, — тем же тоном сказал Сеня.

— А Васькин отец, грит, в аду на сковородке жарится, потому что бунтов­щик… — продолжал Кузя, — против царя пошел.

— А ты и поверил? — возмутился Кара-сев. — Он революционер! За рабочее дело дрался… Наших бы тоже могли повесить…

Отцы обоих мальчиков, после разгрома восстания, были сосланы в Сибирь на каторгу.

— А я что, не знаю, что ли? — смущенно сказал Кузя, поняв, что поповские речи обидели друзей.

За стеной послышался тонкий голос Маруси:

— Мальчики, где вы?

— Здесь! — крикнул Кузя. — Заходи, не бойся.

Маруся нашарила рукой скобу и с трудом распахнула дверь.

— Ой, мальчики, стынь какая! У меня совсем нос отморозился! Пойдем славить-то?

— Конечно пойдем, — ответил Карасев, помогая закрыть дверь.

Маруся подула на пальцы и погладила коровью морду.

— А что вы тут делаете?

— Спрос. Кто спросит, тому в нос! — серьезно ответил Кузя и протянул ей просфору. — На вот… ешь!

Девочка взяла просфору, села на корточки в уголок и молча принялась жевать.

Давно было заведено, что никогда ни один углан не водится с девчонками, но отец Маруси, веселый балагур, с ярко-рыжими волосами, после восстания умер от ран в больнице, и поэтому мальчики добровольно взяли над ней опеку и приняли в свою компанию. Маруся дорожила исключительным положением и старалась держать себя с достоинством.

В коровнике сравнительно тепло. Уютно горит свечка.

— Ты давно ждесь, Карась? — спросил Сеня.

— Засветло пришел, а она… как нарочно… — сердито ответил тот и бросил в ко­ро­ву щепку.

Терпение его иссякло. «Придет Васька, пойдем славить, и доска останется не на­ма­зана», — думал он.

— А как это может быть? — проговорил Кузя, ни к кому не обращаясь. — В церк­ви икона нарисована… Рождество Христово. Он, грят, во хлеву родился, а печки там не было. Как он не замерз.