Читать «МИД. Кремль. Кувейтский кризис» онлайн - страница 227

Так родился так называемый «план Горбачева», простой и конкретный, который в случае оперативного его принятия Багдадом и предложения с его стороны максимально сжатого и потому приемлемого срока вывода войск из Кувейта имел бы определенные шансы перевести конфликт в русло политического урегулирования (сходные идеи выдвигались МИДом перед Горбачевым при Шеварднадзе еще до начала военной операции). Но уточняющие вопросы, которые стали задавать иракские представители, и их некоторые высказывания показали, что подводных камней может оказаться в этом русле немало (сразу же были поставлены вопросы о прекращении действия других резолюций СБ, «исторических правах» Ирака на суше и на море и ирако-кувейтских разногласиях, присутствии иностранных войск, БВУ). Не менее показательно, что о возможных сроках вывода войск иракские представители даже не заикнулись, хотя это была ключевая проблема (видимо, они просто не имели полномочий эту тему затрагивать).

М.С. Горбачев вполне резонно заметил, что, к сожалению, многое, против чего мы предостерегали, произошло. Эти события имели часто драматический характер, оставили горький осадок. Если бы наши советы были вовремя услышаны, многого можно было бы избежать. Хорошо, однако, что советско-иракские контакты продолжаются.

Не имея ничего сказать со своей стороны, Тарик Азиз заверил, что состоявшаяся беседа будет тщательно проанализирована иракским руководством, и они незамедлительно дадут нам ответы по существу поставленных вопросов.

По дороге в аэропорт Азиз держался значительно более общительно, чем при встрече. У меня сложилось впечатление, что он был доволен тем, что увозит из Москвы нечто конкретное и что ему будет о чем доложить своему президенту. Жаль, что он сам не привез в Москву что-то подобное. Ведь никаких революционных новаций в плане Горбачева не было. Все его содержание прямо вытекало из обстановки.

Как встретила Америка «план Горбачева»

Пока я провожал Азиза во «Внуково-2», Виталий Игнатенко провел встречу с журналистами в пресс-центре МИДа, где сказал, что М.С. Горбачев выдвинул конкретный план действий по урегулированию конфликта в зоне Персидского залива политическими средствами, но не стал его раскрывать, отметив лишь, что через несколько часов о нем будут знать президент Буш и руководители ряда других государств. Игнатенко добавил, что предложенные меры были «с интересом и пониманием встречены иракской стороной».

Собственно, ничего секретного в «плане Горбачева» не было, но в Кремле было сочтено целесообразным не предавать его гласности, и руководителям стран коалиции он был препровожден как документ доверительного характера. Соответственно там не стали публично его комментировать, что только подогрело к нему интерес СМИ. В результате появилась масса домыслов, причем, как правило, они не несли в себе позитивного начала с точки зрения воздействия на западную публику. Большинство запущенных версий сходилось на том, что в обмен на уход Ирака из Кувейта Горбачев, якобы, обещал неприкосновенность политического режима в Ираке, личную безопасность С. Хусейну, отмену экономических санкций, отказ от репараций и арабо-израильское урегулирование. Ничего подобного, как уже знает читатель, «план Горбачева» не содержал. Но спираль критики в адрес Москвы за то, что она, не участвуя в войне, будто бы пытается «нагреть на ней руки», выставляя себя миротворцем и заодно спасая своего «клиента», начала быстро раскручиваться. Это линия еще больше усилилась после того, как Буш, подтвердив журналистам факт получения им послания советского президента, сказал, что «план Горбачева далеко не покрывает всего, что нужно» (но и не стал вслух говорить, чего же в нем не хватает). Аналогичную позицию по отношению к плану заняли Париж и Лондон. Известную благосклонность проявили лишь, пожалуй, Рим и Каир. В западных же СМИ началась волна гаданий по поводу того, какие важные для коалиции вещи могут отсутствовать в «плане Горбачева».