Читать «МИД. Кремль. Кувейтский кризис» онлайн - страница 160
Александр Михайлович Белоногов
Дамаск живописен благодаря холмам, на которых он раскинулся, бульварам и весьма своеобразной смеси старого и нового, арабского и европейского. Запомнилась обширная мечеть Омейядов, построенная на месте, где различные культовые сооружения сменяли друг друга последние три тысячи лет, иногда мирно сосуществуя. Именно этим объясняется, например, то, что внутри мечети прямо в молельном зале находится небольшой храм-усыпальница Иоанна Крестителя. А еще мне запомнились натянутые поперек некоторых улиц транспаранты с портретами Хафеза Асада – длинные во всю ширину улицы ряды совершенно одинаковых портретов. Подобного способа графической политической агитации мне еще видеть не приходилось.
К этому времени Хафез Асад стоял во главе государства уже 20 лет и заслуженно пользовался репутацией одного из самых осмотрительных и умелых арабских лидеров, твердо державшего в своих руках бразды правления. Был он известен и как очень упорный переговорщик, которого еще никому не удавалось политически переигрывать. В СССР считался одним из наиболее последовательных сторонников арабо-советского сотрудничества, за что в свою очередь его откровенно недолюбливали на Западе, особенно американцы, долго державшие Сирию в черном списке пособников международного тероризма и лишь в самое последнее время в связи с кризисом в Заливе начавшие активно обхаживать Дамаск.
Хафез Асад принял нас с А.И. Зотовом в своей резиденции, расположенной у вершины склона одного из холмов – современном, строго функциональном приземистом здании, лишенном всякого внешнего украшательства. Столь же простым и строгим было внутреннее убранство, огромный контраст в сравнении не только, скажем, с дворцом короля Фахда в Джидде, но и дворцовыми постройками в Каире, где обычно принимает гостей президент Мубарак.
Мы расположились в стоящих вдоль стены креслах светлой кожи с небольшим, тоже светлым квадратным столиком между нами. Напротив разместились наш посол и министр иностранных дел Сирии Фарук Шараа, с которым я уже раньше встречался, и сбоку – переводчики. Потом по публикуемым в газетах и журналах фотографиям Х. Асада с различными визитерами я убедился, что он всех принимал в одном и том же помещении и в тех же самых креслах. Может быть, в этом была какая-то своя символика, например, желание показать простоту, скромность, готовность власти довольствоваться малым.
Двухчасовая беседа прошла насыщенно, интересно и дала мне возможность убедиться, что сирийский руководитель филигранно владел дипломатической техникой. Я это понял на следующем примере. Мне было важно выяснить отношение Сирии к возможной резолюции СБ, устанавливающей для Ирака крайний срок на вывод войск. Х. Асад сказал мне, что этот вопрос уже ставил перед ним американец Келли, но он не сказал ему ни «да», ни «нет». В Дамаске и сейчас продолжают его изучать и пока не определились. За этим мало устраивающим меня сообщением последовала, однако, целая серия рассуждений президента о том, что при каких-то условиях такая резолюция может оказаться полезной, при таких-то не очень и т.д. В результате у меня сложилось вполне определенное впечатление, что Сирия, во-первых, за то, чтобы любые возможные шаги предпринимались только через Совет Безопасности, при максимальном сохранении его сплоченности, особенно среди «пятерки» его постоянных членов. Во-вторых, что Сирия на деле отнюдь не против резолюции СБ о крайнем сроке, но не хочет, чтобы кто-то мог определенно сослаться на ее позитивное отношение, ибо речь все же шла о возможности применения силы против арабской страны и, кроме того, со стороны коалиции, где ведущая роль принадлежала США, с которыми у Дамаска отношения были все еще натянутые (показательно, что направив в числе первых спецназ и бронетанковую дивизию в Саудовскую Аравию, Дамаск поставил их в подчинение не американскому, а саудовскому со-командующему. И лишь почти в самый последний момент дал добро на участие сирийских войск в операции по освобождению Кувейта и без права захода на иракскую территорию).