Читать «Мечь и перо (Часть 1)» онлайн - страница 6

Спустя несколько часов завеса пыли разорвалась, и из серого облака вышла группа мюридов. Бранясь, они вели женщину с распущенными волосами.

Это была Мехсети-ханум. Поэтесса шла гордо, с высоко поднятой головой, не обращая внимания на побои, которыми ее осыпали мюриды.

Проходя сквозь толпу гянджинцев, она глазами искала друзей. А здесь, кстати, кроме мюридов и кучки злобствующих фанатиков, почти все были ее друзьями.Стоило поэтессе обратиться к народу со словами: "Бейте мракобесов!", - и в Гяндже начался бы бунт. Но Мехсети-ханум не хотела кровопролития. Увидев эмира Инанча, она еще выше подняла голову и пристально посмотрела ему в лицо. Эмир Инанч, верхом на жеребце, наблюдал, как разрушают квартал Харабат.

Пороввявшись с правителем города, Мехсети-ханум остановилась и прочла:

Мир - золотой кувшин, хорош на вид,

Но не всегда хорошим нас поит,

А жизнь подобна краткому привалу

Конь смерти ждет, оседланный стоит.

Эмир Инанч ничего не ответил. Он боялся гнева гянджинцев.

Аскеры, которым поручили выдворить из города Мехсети-ханум, проводив ее до селения Абубекр, вернулись назад.

С Мехсети-ханум был ее преданный, верный слуга Ягуб. Оба были утомлены и присели передохнуть у источника, полу-чишего в народе название Чадыр-булагы19

Смеркалось. Мехсети-ханум, обернувшись, посмотрела на дорогу, ведущую в Гянджу.

- Я вижу силуэты людей, - сказал она Ягубу. - Наверное, это слуги эмира.

Силуэты приближались, и скоро Мехсети-ханум разглядела лица идущих: это были Ильяс и Фахреддин.

Старая поэтесса с жаром пожала их руки.

- Увидела вас - и почувствовала себя снова в родном городе. Что поделаешь, разве я виновата?! Наш самый страшный враг - фанатизм горожан, которые оценивают искусство и музыку меркой хатибов. Ни эмир, ни его аскеры ничего не могли бы нам сделать! Нас губит темнота, невежество людей. Мюриды разрушили мой дом, сожгли мои стихи, но они не могут рассечь сердце народа и вырвать из него мои рубай. Они изгнали из города старую женщину, но им не изгнать из Азербайджана мой голос, родиной которого стал слух народа.

Фахреддин и Ильяс, передав Ягубу одежду для Мехсети-ханум и еду, начали прощаться.

- Пиши нам, уважаемая Мехсети-ханум, - сказал Ильяс. - Мы убеждены, события этого дня дадут тебе силу и вдохновение для создания новых стихов.

Мехсети-ханум и Ягуб зашагали по темной дороге. Ильяс печально смотрел им вслед. Скоро вечерние сумерки поглотили путников.

- Вот и смолк прекрасный соловей Гянджи. Нас обокрали, лишили большого мастера рубай, - прошептал Ильяс. Друзья повернули к Гяндже.

Был вечер. Эмир Инанч нежился на мягких подушках в своем дворце, который стоял на возвышении, откуда хороша была видна река Гянджачай. Не спуская глаз с подрагивающих грудей танцовщиц, эмир перебирал пальцами жемчужные костяшки четок.

Вот муэдзин20 мечети Султана Санджара прокричал с минарета: "Аллаху акбар!"21

Эмир Инанч выпрямился и пробормотал:

- Аллаху акбар, кабирен кабира!22

Музыка смолкла. Плясуньи, поклонившись эмиру, убежали. Можно подумать, возглас муэдзина "Аллаху акбар!", долетевший с минарета мечети, был сигналом к долгожданному отдыху.