Читать «Мечта о Просвещении (Рассвет философии Нового времени)» онлайн - страница 84

Некоторые люди сравнивали Спинозу с Фрейдом, чья психотерапия аналогично обещала освобождение посредством самопознания. Однако Фрейд не рассматривал геометрию как способ освобождения и вполне мог найти нелестное объяснение одержимости ею Спинозы. Еще одно различие между ними состоит в том, что спинозовский идеал рационального понимания имеет более духовное измерение. По Спинозе, для достижения глубочайшего уровня понимания самого себя и мира, нужно воспринять образ Бога и тем самым познать вкус неземного блаженства. Постигать явления исключительно рациональным способом, то есть выводить математически достоверные причины, — значит не только «рассматривать их под формой вечности», как это делает Бог, но в некотором смысле стать частью вечности. «Наше спасение, блаженство или свобода» заключаются в «познавательной любви души к Богу». И, поскольку мы сами являемся частью природы или Бога, эта «любовь души составляет часть бесконечной любви, которой Бог любит самого себя».

Все попытки Спинозы в его «Этике» разобраться во всевозможных «как» и «почему» чрезвычайно сложно описать в деталях. По неведомой причине Гегель заметил однажды: «Что касается философии Спинозы, то она очень проста и в целом ее легко понять». Однако большинство читателей скорее поймут персонажа рассказа Исаака Башевиса-Зингера, который никак не может одолеть Спинозу на протяжении более чем 30 лет. Доктор Нахум Фишельзон, бывший библиотекарь варшавской синагоги, просиживал над «Этикой» по нескольку часов в день. Но чем больше он изучал ее, «тем больше открывалось в ней загадочных фраз, туманных пассажей и таинственных замечаний. Каждое предложение содержало намек, не замеченный предшествующими исследователями Спинозы».

В некотором смысле работа Спинозы имела столько же общего с эллинистическими философами жизни, как и с научной философией Декарта и других современников. Подобно древним эпикурейцам, стоикам и скептикам, Спиноза считал, что одной из главных целей философии было преодоление «рассеивания духа» и достижение спокойствия. Он начал свою первую работу с таких слов: