Читать «Мечта о Просвещении (Рассвет философии Нового времени)» онлайн - страница 56

Теперь мы в состоянии понять, что правильно, что вызывает вопросы, а что ошибочно в той затянувшейся критике этических доктрин Гоббса. В 1683 г., через четыре года после смерти Гоббса, Оксфордский университет издал постановление, осуждающее 27 «нечестивых доктрин» и «пагубных» публикаций в их защиту. Экземпляры «Левиафана» и «О гражданине» Гоббса были торжественно сожжены на университетском дворе, также сгорели более двух десятков работ других авторов, тогда как толпа ученых стояла у костра и всячески выражала одобрение. Похоже, это было последнее крупное публичное сожжение книг в Оксфорде. Вот две из доктрин, приписываемых Гоббсу в указе:

Самосохранение есть основополагающий закон природы и отменяет обязательность всех прочих, когда они вступают с ним в противоборство.

В естественном состоянии не различается хорошее и дурное, правое и ошибочное; природное состояние есть состояние войны, в котором каждый человек на все имеет право.

Вполне очевидно, что для Гоббса самосохранение в каком-то смысле лежит в основе различных естественных законов нравственности: если вы признаете, что люди хотят оставаться в живых, и все остальное предположительно отсюда следует. Но, хотя Гоббс начинает с этой эгоистичной предпосылки, он заканчивает бескорыстным «золотым правилом нравственности»: «Не делай другому того, чего ты не желал бы, чтобы было сделано по отношению к тебе» — или, как Бог изложил его Моисею, а Иисус повторил ученикам: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя». Гоббс утверждает, что человек всегда имеет право защищать свою жизнь; это единственное право, которое не передается суверенной власти, когда человек соглашается подчиняться правительству. Но, как только люди заключают такое соглашение, это же право не позволяет принимать меры к усилению собственной безопасности, например наносить упреждающие удары. Ведь именно во избежание такой войны всех против всех Гоббс и выступал за подчинение законам суверена. Так что нельзя сказать, что для Гоббса самосохранение пересиливает все остальные соображения.

Что касается «естественного состояния», то это по определению затруднительное положение, при котором нет эффективного правительства, регулирующего поведение. Поэтому каждый будет делать, что ему нравится, по крайней мере так пессимистично предполагал Гоббс. Идея о том, что дурное поведение в гоббсовском естественном состоянии должно процветать, стала популярной темой комедий того времени: «В отношении женщин все мы находимся в естественном состоянии, — зубоскалил один пьяница, — каждый мужчина против другого, как бы мы ни притворялись». Возможно, именно для того, чтобы подчеркнуть хаос такого состояния, Гоббс отмечал, что «понятия правильного и неправильного… не имеют здесь места». Однако такой способ изложения вводил в заблуждение, поскольку, согласно Гоббсу, законы Бога вечны и должны применяться во всех ситуациях. Итак, строго говоря, в естественном состоянии существует различие между правильным и неправильным; просто никто этого не замечает.