Читать «Мечта о Просвещении (Рассвет философии Нового времени)» онлайн - страница 50

Гоббса часто обвиняли в том, что он изображал человека по сути своей злым. На первый взгляд, странно, что его можно за это критиковать, поскольку это то, во что верит христианин любой конфессии. Для англикан доктрина первородного греха была кодифицирована девятой из их «39 статей» 1563 г.:

Первородный грех… это вина и порочность натуры каждого человека, присущая потомкам Адама; в соответствии с чем человек очень далек от изначальной праведности и по своей природе склонен к злу…

Проступок Гоббса предположительно заключался в том, что он приписывал потомству Адама в некотором роде неправильный вид зла. Конечно, его картина событий не особенно христианская, поскольку Иисусу не отводится первостепенная роль в спасении человека из его жалкого состояния. Тем не менее Гоббс дает надежду на возвращение к первоначальной праведности; на самом деле именно для того, чтобы напугать нас, чтобы увидеть, где можно найти спасение, он выдвигает угрозу «войны всех против всех». У человека может быть сильное желание ссориться со своими собратьями, но у него также есть стремление к миру, по словам Гоббса. Это потому, что он естественным образом стремится сохранить собственную жизнь, и данный Богом дар разума позволяет ему увидеть, что это невозможно в состоянии войны:

Он… желающий жить в таком поместье… противоречит самому себе. Ибо каждый человек по естественной необходимости преследует собственное благо, коему это поместье противоречит… Разум, следовательно, диктует каждому человеку для его же блага стремиться к миру, насколько есть надежда в дальнейшем достичь того же…

Таким образом, распространенное представление о Гоббсе показывает его только с одной стороны. Его помнят как человека, который предупреждал, что без сильного правительства жизнь была бы отвратительной, жестокой и короткой. Но он также настаивал на том, что наша рациональность и стремление к самосохранению заставляют нас стремиться к миру и тем самым делают жизнь приятной, цивилизованной и долгой.

Гоббс был так поглощен идеей, что каждый человек от природы «желает собственного блага», что трактовал многие наши чувства и действия как в той или иной мере ориентированные на самих себя, даже если они и не были таковыми. Например, он определял «жалость» как «представление, что несчастье, случившееся с другим человеком, может в будущем произойти с тобой». Означает ли это, что когда мы жалеем кого-то, то в действительности сочувствуем самим себе и наши эмоции вызваны лишь неудовольствием при мысли, что та же беда может постичь и нас? Гоббс, похоже, считал, что сила наших чувств связана так или иначе с мыслями о самих себе, что спорно. Его теория выглядит так: если мы уверены, что подобное с нами случиться не может, то мы не сочувствуем жертвам, что не похоже на правду. Тут Гоббс, наверное, мог бы возразить: даже если мы трезво подсчитаем, что какая-то неудача, несомненно, никогда не постигнет нас, мы не можем полностью избавиться от мысли, что такое бывает, и именно этот факт незаметно для нас каким-то образом вызывает эмоцию жалости. Трудно понять, как такую теорию опровергнуть, но столь же трудно представить себе, как ее подтвердить.