Читать «Мечи против Колдовства: (Роман, новеллы)» онлайн - страница 278

День ото дня круг их деяний разрастался, они давно оставили бы дом, если бы не зависимость Анры от Старика.

Теперь они работали над тем, чтобы нарушить эту зависимость. О том, как они собираются это сделать, мне не сообщалось, но вскоре я поняла, что и мне предстоит сыграть в этом определенную роль.

Они стали слепить меня сверкающими огнями, при этом Анра пел некие заклинания — я заснула. Через несколько часов, а может и дней, я пришла в себя и вела себя так же, как обычно. Однако тело мое было всецело во власти Анры. Лицо Анры скрывалось за тонкой кожаной маской, он мог только видеть — видеть моими глазами. Чувство единства с братом постепенно усиливалось. Одновременно усиливался и страх.

Потом меня стали запирать в комнате — эдакая суровая прелюдия зрелости, смерти, рождения или всего разом. Старик сказал что-то вроде «не видеть солнца и не касаться земли». Часами я вынуждена была сидеть в нише под крышей или на тростниковых матах подвала. Теперь уже не Анра, а я не могла видеть и слышать. Часами я, кого образы и звуки насыщали лучше любой пищи — видела только обрывки детских больных фантазий Анры, Старика в задымленной комнате, Фрину, корчившуюся на животе и шипящую как змею. Но ужаснее всего была моя разлука с Анрой. Впервые со дня рождения я не могла видеть его лица, слышать его голос, чувствовать его разум. Я стала вянуть, как дерево, лишенное соков, как животное с поврежденными нервами.

Наконец пришел день, — а может и ночь, — когда Старик снял маску с моего лица; стояла темень, но мои, привыкшие к ней глаза, видели подвальчик с поразительной ясностью. Из стены были извлечены серые камни. Рядом с ними лежал Анра — истощенный, бледный, едва дышавший; казалось, еще секунда, и он умрет...

Путники остановились. Дорогу преграждала призрачная зеленая стена. Узкая тропа выходила на ровное место, которое, видимо, было вершиной горы. Все тонуло в тумане, видимость ограничивалась несколькими шагами. Путники спешились и повели своих испуганных коней вперед — в царство сырости; место это походило на дно моря, освещенное слабым рассеянным светом, для полноты картины не хватало только сопротивления воды.

— Сердцем, полным ужаса и сострадания, меня влекло к брату. Я поняла, что, несмотря на все его тиранство и мучительства, любила его больше всего на свете, как раб, что любит своего слабого жестокого хозяина, во всем зависящего от раба, как дурно пользуемое тело любит деспотичный разум. Я почувствовала себя еще ближе к нему, наши жизни и смерти были тесно связаны друг с другом, так, словно у нас было одно общее тело, напитанное одной кровью.

Старик сказал мне, что при желании я могу спасти своего брата от смерти. Пока достаточно было того, чтобы я говорила с ним так же, как и обычно. Я так и сделала: дни, проведенные без него, помогли мне в этом. Анра не двигался, лишь желтоватые его веки слегка подрагивали, и все же я чувствовала, что он никогда прежде не слушал меня с таким вниманием, никогда он так не понимал меня. По контрасту, все предыдущие наши беседы представлялись чем-то грубым, я вспоминала и рассказывала ему то, что прежде ускользало из моей памяти или казалось невыразимым. Я говорила и говорила — хаотически, наудачу, переходя от местных сплетен к истории мира, копаясь в мириадах опытов и чувств, пережитых не только мною.