Читать «Мечи против Колдовства: (Роман, новеллы)» онлайн - страница 266

— Не очень-то высокая гора, — сказал Мышелов через час, — хотя, конечно, и не низкая. Интересно, кто проторил эту тропку и кто ее чистит?

Он обмотал вокруг плеча длинную, тонкую веревку, какой пользуются скалолазы. На одном из концов веревки висел крюк.

Солнце садилось, начинались сумерки. Тропинка, возникавшая словно ниоткуда, то и дело терялась. Теперь она петляла меж гигантских валунов по гребню все более крутых, усыпанных камнем откосов. Дабы не нарушать требований осторожности, разговор велся по методу Нингобля и его агентов, — те либо общались непосредственно, разум с разумом, либо прибегали к помощи крохотных свистков, издававших звук столь высокий, что он был недоступен человеческому слуху, в другом же свистке звук этот вызывал ответную вибрацию.

На какой-то миг весь мир словно замер, зеленова-

тый свет засиял с укрытой туманом вершины, однако тут же стало понятно, что это сверкают последние лучи заходящего солнца. В воздухе разлился некий звук, — странный шепот почти за пределом слуха. — Казалось, будто армада незримых насекомых настраивает свои инструменты. Ощущения эти были столь же неуловимы, как и та сила, что понуждала идти вперед, сила столь тонкая, что путники могли воспротивиться ей, оборвав ее, словно паутинку. Однако они и не пытались этого сделать

Словно ответствуя некоему несказанному слову и Фафхрд, и Мышелов посмотрели на Ахуру. Под их взглядом девушка тут же преобразилась, раскрывшись, словно ночной цветок, и став еще более похожей на ребенка. Казалось, будто некий гипнотизер снял внешние лепестки ее разума, оставив только крохотное прозрачное озерцо, из неведомых глубин которого поднимались темные пузыри.

Друзья почувствовали, что страсть их вновь ожила, но теперь она была сдержаннее. И сердца их замолкли, словно укрытые мглой горы, когда девушка сказала:

— Анра Девадорис был моим братом. Мы близнецы.

 7. Ахура Девадорис

— Отца я не знала. Он умер до нашего появления на свет. Мать, которая редко бывала разговорчивой, однажды сказала мне: «Ахура, твоим отцом был грек. Очень добрый и ученый человек. Он любил . смеяться». Когда она произносила эти слова, то была скорее суровой, чем красивой — солнце светилось сквозь ее черные локоны.

Мне показалось, что мать слишком напирает на слово «твой».. Уже тогда меня интересовал Анра. И тогда я спросила об этом у старой Вереники, нашей домоправительницы. Она рассказала мне о том, что видела, как мать родила в. одну ночь нас обоих.

Старая Вереника рассказывала мне о том, как погиб мой отец. Чуть ли не за девять месяцев до нашего рождения, его нашли утром на улице прямо перед дверью, он был забит до смерти. Считалось, что это дело рук бродяг-египтян, занимавшихся по ночам грабежами и насилием. Впрочем, их никто не судил, — в ту пору Тиром правили Птоломеи. Это была ужасная смерть. Его били о камни так, что его потом было трудно узнать.

В другой раз старая Вереника поведала мне о матери, взяв с меня клятву в том, что я никому не расскажу об этом. Я клялась именами Афины и Сета. А также Молоха, который съел бы меня, нарушь я клятву. Вереника сказала, что моя мать происходит из персидского рода, в котором старшие дочери становились жрицами, от рождения призванными быть женами злого персидского божества. Объятия смертных им возбранялись. Они должны были проводить ночи наедине с каменным изваянием божества в далеком храме на полпути к краю света. В тот день матери дома не было: старая Вереника повела меня вниз, в маленький подвальчик прямо под спальней матери. Она показала мне три шероховатых серых камня, вставленных между кирпичей, и сказала, что это камни того самого храма. Старой Веренике явно нравилось пугать меня, сама же она, в свою очередь, смертельно боялась матери.