Читать «Механикус Ползунов» онлайн - страница 16

Самую главную находку пастор приберег к концу.

— Ехал я к Ирбе. Это в сторону Томска. Дорогой остановился в одной деревушке при реке Чулыме. Мне там топили баню. Смотрю, вместе с дровами кидают в печь какие-то черные камни. И они горят. Понимаешь, они горят! — Что это такое, спрашиваю, и где вы взяли? Крестьяне говорят: «Это земляное уголье, копаем его помаленьку из земли». — Так сведите, говорю, меня на то место, где вы его копаете. Они повели. Одна старуха повела меня. Знаешь, куда? — В свою избу! Открыла голбец, спустился я по ступенькам. Обыкновенное подполье, крынки стоят со сметаной, кадка с капустой, но стены не земляные, а из этого самого угля! Когда надо печь топить, старуха спустится с корзиной в голбец, наломает угля и вот — дров не надо! Это каменный уголь, Маргарита. Его по Чулыму безмерное количество, а идет он только на потребу крестьянам — печи топить, в кузницах… Говорят, в Англии уже давно металлурги не жгут древесного топлива для плавки руд в домнах, это законом запрещено, а употребляют только каменный уголь. В России до сих пор нет ни одной каменноугольной ломки, а все потому, что ленятся искать. Вокруг Колыванского завода, по хозяйству Демидова, лесу осталось мало, и завод сей должно будет уничтожить.

— Что же, сказали вы об этом уголье в Ирбитском заводе?

— Да я недоехал до Ирбы. Как нагрузил каменным углем повозку, кони плохо пошли, а обратный путь мне не через эту местность. Я и повернул. А в Колывани говорил бергмейстерам и уголь показывал.

— Ну и что?

— Да что. Один бергмейстер мне сказал: «Я вам подарю серебряный жбан в четверть ведра, только молчите». Все боятся хлопот, да поездок, да новшеств. Жбана я не взял, но говорить больше не захотелось.

Опять запрос

Под новый, 1776-й, год ударили трескучие морозы. Снег лежал, как сухое битое стекло. Воздух колол горло. Дома, занесенные буранами, превратились в сугробы, и барнаульцы отсиживались в них, как в берлогах. Лаксман сидел перед жарко топящейся печью.

Вдруг со скрипом оторвалась примерзшая дверь в сенях и кто-то постучал валенками у порога в прихожей.

— Господин Лаксман, я к вам, — сказал Черницын и просунул в дверь голову. Он мигал ледяными ресницами.

Маргарита встала из-за пялец и приветливо сказала Черницыну:

— Здравствуйте. Снимайте шубу. Согрейтесь.

— Мне некогда, — смутился Черницын, — я уж отсюда скажу. Господин Лаксман, уведите вы Ивана Иваныча. Он меня не слушается — работает на постройке.

— Ай, ай, как можно! — вскричала Маргарита, — в такой мороз!

— Два дня высидел дома, — продолжал Черницын, — кашляет, страшно слушать, а сегодня с утра опять работает.

— Надо пойти, образумить его, — воскликнул пастор, — сляжет ведь опять!

— Пожалуйста, господин Лаксман, — обрадовался Черницын, — вас он послушается. Ну, пусть обождет дня три. А то ведь сегодня, вы знаете, ртуть в термометре замерзла.

— Что-о? — закричал Лаксман, — Ртуть замерзла? Я бегу!

Через минуту пастор и Черницын вышли из дома. Черницын крупно зашагал по тропке.