Читать «Метро 2033: Они не те, кем кажутся» онлайн - страница 121

Ершик уже догадался, что перед ним наемник, который не брезговал никакой работой, которому все равно: что от мутантов территорию зачистить, что от тех, кто успел раньше там поселиться на свою беду. Хотелось бы думать, что он геройски защищал станции и охранял торговые караваны – наверное, и такое иногда случалось.

– Как вспомню, что творил, у самого мороз по коже. Потом встретил Наталью и обосновался на Фрунзенской. Три года прожили спокойно, тогда уж и Красная Линия коммунистической стала, порядок у них какой-никакой… – Ершик и не спрашивал, что дальше случилось, уже поняв, что этот человек веселую историю не расскажет. Несчастья преследовали его или он находил их сам? – Налет бандитский случился, сверху они пришли, с группой сталкеров прорвались, когда герму открыли. Думали после на Кольцо попасть, но не получилось, положили бандюков там же на платформе почти всех. Только поздно… Наталья, жена, погибла прямо на моих глазах. И ее родители. Слишком быстро, только и успел увидеть, как они на пол падают. Из моих один сын Пашка выжил, ему еще годика не было. Так что с шаболовскими у меня свои счеты, скальпы их стриженые снимал бы и на стенку вешал. Жаль, стенки даже своей нет…

И так невозмутимо он это рассказывал, будто не о себе, а о вовсе незнакомом человеке. Ершик хлюпнул носом, совсем жалко стало Старого. Как обычно перемешав все в голове, представил, как толстая стальная дверь вдруг отгораживает от него Рижскую, а там мама и друзья его: Юрка, Левик и Гошка с Алексеевской, Сан Саныч, трое сталкеров, которых он знал больше по прозвищам – Бобер, Архимед и Блин. И Людмила-повариха, мамина подруга и злейший враг. А если он их больше никогда не увидит? Захотелось домой.

– Где ваш сын сейчас?

– На Пушкинской. В Рейхе сейчас безопасно, но ведь растет парень, соображать начинает – надо увозить его оттуда, пока этой коричневой чумой не заразился.

Чумой?! Коричневой? Ершик знал про такую болезнь по книжкам, а Старый говорил о сыне так спокойно… Странно это!

– Так на Пушкинской чума?

Старый вспомнил, с кем разговаривает, отцовским жестом взъерошил светло-русую макушку:

– Это я не в прямом смысле. Не в микробах болезнь, а в голове. Мысли вредные, идеи вредные… И заразные, как не знаю что! Нет, после красных ни в какой политике участвовать не хочу. Сам по себе. И ты живи своей головой, не слушай, если тебе мозги полощут.

Завелся мотор дрезины, Ершик огляделся по сторонам: почти все свободные места уже были заняты. Надо же, время пролетело, а он и не заметил. Свет станции остался позади, яркий фонарь выхватывал из темноты выступы бетонных колец, толстые серые кабели убегали назад, и незнакомое ощущение – сильный ветер в лицо. Ну и скорость, обалдеть можно, тридцать километров в час!

Когда дрезина-трамвай остановилась, Ершик аж подпрыгивал от нетерпения: поскорей бы посмотреть на самую красивую, как народ говорил, станцию метрополитена. Уж до чего кольцевой Проспект Мира хорош с лепниной и медальонами на колоннах, но куда его скромному потолку-сеточке до этих картин? Оглянувшись на Старого, вдруг словно приклеился к скамейке: рядом сидел не тот уже добрый приятель и терпеливый собеседник, а будто незнакомый боец – подобравшийся, как кошка для прыжка, он первым шагнул к выходу. На платформе ожидал человек в зеленой форме, сразу определивший, кто из пассажиров ему нужен, – молча протянул Старому руку, но не для приветствия, а за документом. Сверив фотографию в паспорте с лицом, на которое теперь без дрожи в коленках и не взглянешь, произнес: