Читать «Метафизика любви» онлайн - страница 304

Это показывает нам, что сущность верности заключается в том, что я держу слово любви, кому-либо данное мной. Это особое слово любви, сказанное человеку, не являлось обязательным. Не был обязательным сам по себе данный ценностный ответ. Но как только я произнес это слово, появилась нравственная обязанность «не забывать» его, не дать ему потерять силу. В этой обязанности и заключается специфика верности.

В этом проявляется определенное сходство верности с соблюдением данного обещания, с обязательствами, вытекающими из социального акта. Аналогия состоит в том, что здесь также не идет речь об обязательствах, существующих без моего согласия и основанных на сущности объекта и его ценности, когда, следовательно, верность является элементом необходимого надактуаль-ного ответа.

Я не обязан давать обещание, заключать контракт. Но если я сделал это, то из моего добровольного решения  вытекает объективный, защищенный от моего произвола долг – придерживаться взятых обязательств и выполнять заложенные в них требования.

Однако эта аналогия не должна скрыть от нас различие между двумя этими случаями. Следование добровольно взятым на себя обязательствам еще не является специфической верностью в собственном смысле слова. Это прежде всего надежность, добросовестность. Конечно, верность предполагает и их. Мы ожидаем от друга, что он будет выполнять данные нам обещания. Но человек, который очень надежен во всем, за что он отвечает, еще не является специфически «верным». Он похож на верного тем, что на него можно положиться. Но существует тип специфически добросовестного и абсолютно надежного бюрократа, чье сердце совершенно черство, в жизни которого любовь не играет никакой роли, и он поэтому никогда не признает реальными и значимыми обязательства, вытекающие из взаимной любви. Такой человек не является специфически верным в узком смысле этого слова.

Но здесь следует различать следующее: если верность связана с содержанием обещания, то это прежде всего добросовестность, а не собственно верность. Но если речь идет о личном обязательстве, вытекающем из социального акта, как в случае опекунства или отношения вассала к своему сюзерену, то здесь можно говорить о верности. Более того, эти личные обязательства даже не обязательно должны проистекать из социального акта, они могут быть основаны и на объективной связи, как в случае отношения родителей к ребенку или ребенка – к родителям. Но здесь нашей темой не является и такой вид верности. Мы не намереваемся здесь исследовать сущность верности как таковой и все ее различные типы – нас интересует только верность, связанная с любовью.

Специфическая верность как постоянство в любви

Интересующая нас здесь специфическая верность касается, во-первых, только отношения к другим людям и, во-вторых, в этих рамках – только постоянства в любви. Она является верностью «слову» любви и солидарности с ним и со всем, что содержится в логосе этих отношений. Это может быть тесно сопряжено и с социальными актами. Связь «верного» слуги со своим господином чаще всего бывает и результатом социального акта, если эти отношения, что было правилом в прежние времена, не переходят по наследству. Но эта «верность» связана не с выполнением обязанностей слуги – последнее касается верности долгу, добросовестности и надежности слуги – она прежде всего есть постоянство в преданности, солидарности и любви к господину. Разумеется, с постоянством в солидарности с господином, в преданности ему рука об руку идет все то, что является результатом социального акта.