Читать «Метафизика любви» онлайн - страница 203

Счастье, доставляемое восторгом, по сути своей является эпифеноменом, а не темой. Несмотря на всю свою важность, несмотря на то, что оно является существенной частью восторга, счастье никогда не может быть темой и в еще меньшей степени – желанной целью.

Но также совершенно неверно считать счастье, присущее восторгу, утолением некоего влечения. В человеке заложены духовные силы, стремящиеся к своему раскрытию, по аналогии с физическими силами, например, с потребностью ребенка в движении. Мы подробно говорили об этом в первой главе, когда отделяли ценностный ответ от желания.

Так, человеку свойственно стремление к познанию, к осуществлению чего-либо, к решению задач, связанных с его особыми дарованиями. Ощущение в себе этих сил, реализация этого влечения сами по себе приносят удовлетворение. Если речь идет об особых талантах – актерских, организаторских, преподавательских, художественных – то, естественно, сюда добавляются и другие источники счастья, не связанные с удовлетворением, которое приносит раскрытие таланта. Мы имеем в виду реализацию ценностей: например, работу актера над пьесой, когда он как бы вдыхает в нее жизнь, или ценность и смысл того, что вызвано к жизни нашей организаторской деятельностью, или наши заслуги перед истиной – ту ценность, которую имеет распространение истины и познание ее учениками, или красоту произведения искусства, создаваемого художником. Как бы ни было законно удовлетворение, связанное с раскрытием духовных сил, как бы ни было правомерно то, что мы радуемся раскрытию нашей индивидуальности, тем не менее главной темой должен быть объект, которому мы служим. Это должно быть главной темой постольку, поскольку это должно быть главным мотивом нашей деятельности, а также постольку, поскольку счастье, связанное с тем, что мы способны осуществить данную ценность, что мы можем служить ей, должно превосходить счастье, связанное с простым раскрытием собственных духовных сил и дарований.

Если уже при раскрытии таланта удовлетворение, связанное с реализацией этого стремления, должно отойти на второй план по сравнению со счастьем, связанным со служением ценности, и радость такой деятельности не может сводиться исключительно к утолению данного влечения, то это a fortiori относится к восхищению.

Во-первых, восхищение является не желанием – не некой духовной энергией, стремящейся к своему раскрытию, а ценностным ответом, в котором, как мы уже видели, объект и его ценность представляют собой principium (первичное, первопричину). Здесь объект является не только основной темой, как в той или иной деятельности, но и исключительной темой. Но если тем не менее восхищение само по себе приносит радость, то эту радость ни в коем случае нельзя сводить к простому утолению влечения. Ощутимое влечение к восторгу само по себе было бы чем-то диковинным. В лучшем случае оно может быть стремлением соприкоснуться с объектами, ценность которых такова, что они заслуживают восторженного ответа. Но это стремление относится к объектам, а не к возможности восторгаться. А такое стремление, которое позволило бы человеку сказать, что он страстно ищет возможности восторгаться, так как давно не восторгался, было бы явной перверсией.