Читать «Мертвый Брюгге» онлайн - страница 15

Хотя это был необыкновенный случай, но Гюг отныне отдался опьянению этого сходства Жанны с умершей женой, как прежде приходил в восторг от сходства между собою и городом.

Глава VІІ

Прошло уже несколько месяцев, как Гюг встретил Жанну, но ничто не нарушило той лжи, которую он переживал. Как изменилась его жизнь! Он не был больше грустен. Он не испытывал более ощущения одиночества в пустом пространстве. Жанна вернула ему его прежнюю любовь, казавшуюся навсегда далекой и невозвратной; он снова нашел ее в Жанне, как мы видим в воде совсем сходное отражение луны. Пока не произошло еще ни одного волнения, колебания от резкого ветра, которое могло бы нарушить неприкосновенность этого отражения…

Он настолько сильно продолжал поклоняться именно своей умершей жене в этом загадочном подобии, что ни на одну минуту он не подумал о нарушении верности ее культу или ее памяти. Каждое утро, как на другой день после ее кончины, он преклонялся — это были точно остановки на крестном пути любви — перед сохранившимися от нее воспоминаниями. В безмолвной тени гостиных, с наполовину открытыми ставнями, среди никогда не нарушаемого порядка мебели, он утром подолгу предавался нежному поклонению перед портретами своей жены: здесь находилась ее фотография, когда она была молоденькой девушкой, незадолго до их свадьбы; в средине панно помешалась большая пастель, зеркальное стекло которой то скрывало, то показывало ее, как изменчивый силуэт; на маленьком столике другая фотография в почерневшей раме, портрет, снятый в последние годы жизни, где она имела уже больной вид, точно поникшая лилия… Гюг прикасался к ним устами и целовал их, точно это были дискос или реликвии.

Каждое утро он созерцал хрустальную шкатулку, где можно было видеть покоившиеся волосы умершей жены. Он едва поднимал крышку. Он не осмелился бы взять их или обвить ими руку. Эти волосы были священны! Они принадлежали умершей, избегли могилы, чтобы уснуть лучшим сном в этом стеклянном гробу. Но они тоже умерли, так как принадлежали умершему лицу, и никогда не надо было притрагиваться к ним. Довольно было смотреть на них, знать, что они неизменны, и быть уверенным, что они всегда налицо, так как от них, может быть, зависела жизнь дома.

Гюг оставался там долгие часы, перебирая свои воспоминания, в то время как люстра над его головой в замкнутом безмолвии комнат рассыпала из своих хрустальных дрожащих кропильниц отзвук тихой жалобы.

Затем он отправлялся к Жанне, точно это была последняя остановка его культа, к Жанне, владевшей живыми волосами умершей, к Жанне — самому сходному ее портрету. Однажды даже, чтобы обмануть себя еще большим сходством, Гюгу пришла в голову странная мысль, увлекшая его тотчас же: он сохранил от своей жены не только мелкие предметы, безделушки, портреты, он захотел все сохранить, точно она только отсутствовала. Ничто не было потеряно, подарено или продано. Ее комната всегда была приготовлена, точно она могла вернуться, убрана и неприкосновенна, каждый год с новою зеленою священною ветвью. Ее белье находилось в целости и разложено в ящиках, полных саше, сохранявших его неизменным в его насколько пожелтевшей неподвижности. Платья, все прежние туалеты висели в шкалу — шелковые материи, лишенные движения.