Читать «МбурувичА» онлайн - страница 88

Томас работал ещё с двумя молодыми креолами, парнями лет по двадцать. Их труд оплачивался шерстью. Тридцать процентов от стрижки овец принадлежало им троим.

Кейн раньше всегда думал, что он у себя на родине жил в нищете, но оказавшись в условиях, в которых существовали местные пастухи, упал в глубокую тоску. И было от чего! Хижина, в которой они жили втроём, была сооружена из толстых высоких кольев, вбитых в землю. Крыша — из старого, почерневшего от времени, камыша. Ложем служили охапки сена, брошенные на землю.

Летом Кейн умирал от страшной жары, а зимой от жуткого холода. С утра до вечера он пил мате, а перед сном пастухи жарили на решётке мясо и наедались им до отвала.

Целый год Кейн кроме овец и своих друзей-пастухов никого не видел. Ни разу он не покидал имение «Ла Чоса». За это время Томасу после продажи, причитающейся ему части шерсти, удалось скопить приличную сумму денег.

— Ещё два года и я смогу уже иметь стадо моих овец! А через год, они будут пастись уже на моей земле! — подсчитывал всё время Кейн.

И эта мысль согревала его в ненастные и холодные ночи, когда он, зарывшись в сено, пытался согреться, чтобы заснуть.

Все планы Томаса нарушил Патрик Мак-Махон. Он появился в имении в ноябре, чтобы навестить своего родственника и узнать о том, как поживает Кейн.

— Томас, мне рассказали, что ты целый год работал без единого выходного? — поинтересовался Патрик.

— Да, а зачем мне выходные?

— Тебе что, не интересно посмотреть аргентинскую столицу? — изумился Мак-Махон.

— Наверное, интересно, — пожал в ответ плечами Томас.

— Ну, тогда поехали со мной. Сегодня же вечером ты сможешь уже вернуться. Последний поезд отправляется из Буэнос-Айреса в Лухан в девять, — убеждал его Патрик. — Да и в порядок ты себя должен привести. Волосы у тебя по пояс… Надо бы подстричься. Да и искупаться не мешало бы.

— Поехали! — согласился Кейн.

Через два часа они уже ехали в поезде. Томас, как и год назад, в своём коротком пиджачке, подкатанных брюках. Его вид вызывал у всех, кто его видел, глубокое сожаление: опухшее от комариных укусов лицо, потрескавшиеся от солнца и ветра губы, из рыжих, давно не мывшихся волос, торчали пучки сухой травы.

Кейн, на всякий случай, прихватил с собой все свои накопленные за год деньги и, конечно же, метрику.

— Мне будет спокойнее, когда они у меня в кармане! — решил Томас.

— Что я тебе могу сказать, — философствовал Патрик, — говоришь ты по-испански довольно бойко, знаешь очень много слов, но вся твоя лексика — это жаргон гаучо или конокрада.

Кейн не знал такого мудрёного слова, как «лексика», поэтому предпочёл не отвечать на едкое замечание своего соотечественника.

Мак-Махон открыл своими ключами дом на углу улиц Пьедрас и Касерос.

— Заходи! — пригласил он. — Не бойся ничего. Хозяева в Европу уехали, можешь чувствовать себя здесь спокойно.

Никогда ещё в своей жизни Томас не видел такой роскоши. Бесчисленное количество комнат с высокими лепными потолками. Паркет, натёртый до зеркального блеска. Красивый камин. Напольные часы в два его роста. Огромные окна с красивыми портьерами.