Читать «Мать скорбящая» онлайн - страница 15
Юрий Макарович Леднев
— Ну, будь ты мудрее! — взмолился он. — Посмотри, что творится! Нервы у всех напряжены. Если начнется безумие толпы, — а ты знаешь, что это такое, — я ничем не смогу тебе помочь… Не играй с безумием!
— Я и сама вижу, что они без ума, — съязвила она, упорствуя. — И поэтому не собираюсь просить у них милости.
— Ты бездушна и жестока! — рассердился он.
— Это они бездушны! — выкрикнула она. Потом пояснила: — А что: разве не жестоко отбирать у матери ребенка? Вы тоже хороши! Сознайтесь честно: пришли сюда, чтобы отобрать у меня девочку? Я все слышала, что вы там с ними говорили! — И бросила ему хлестко: — Сенат на поводу у сплетниц!
— Сенат вынужден пойти на такой шаг! — защитился он.
Она помолчала. Потом высказалась:
— Теперь я верю той сказочке про злых и коварных людей!
— Какой еще сказочке? — удивленно спросил Глава.
— О Христе! Слышали про такого? Он хотел спасти людей он зла и пороков, а они убили его и распяли на кресте. Они готовы убить кого угодно, даже детей. Мне все рассказали, как там было у вас раньше: подлость, предательство, террор, убийства и всякая гнусность! — она выпалила сие обвинение с торжествующим злорадством.
— Кто тебе наплел эту чушь? Скажи?
А она злорадствовала еще больше:
— Ага, заело? Боитесь правды? Вы надеялись: я ничего не узнаю? А я узнала! Люди по тупости своей, от злости погубили планету. «Войны и производство оружия — двигатели прогресса!» Ну не тупость ли?! Люди! Звери никогда не делали оружия!
— Да что ты болтаешь? Кто научил тебя этой глупости?
— Неважно кто. Важно, что это правда! А вы все правды боитесь! — парировала она. — Почему они злы на меня? Да потому что они лопаются от зависти: я родила ребенка, а не они! Они старые, а я молодая!
— Замолчи! — прикрикнул он, пытаясь остановить ее злоречие.
Но она не унималась, словно бес крутил ей язык.
— Я ужасаюсь от одной мысли: нам с дочерью еще долго придется жить среди этого выжившего из ума сброда. — Она с ненавистью глянула на окно.
Ему стало душно. Сердце заколотилось учащенно. В голову ударил угар обиды. Он понимал, что ее уста несут злые наветы какого-то злобствующего мизантропа, что ее молодая душа ожесточилась так против людей не по собственному разумению, что она кем-то направлена, что надо ее разубедить, повернуть ее сознание на чувства и мысли добрые, дружественные. Но мысль его, всегда действенная в самых сложных ситуациях, почему-то стала сейчас бессильной, а слово неповоротливым, как валун. О, как спасовала, — опять! — его воля перед молодой душой! И у него нет сил, чтобы развеять ее заблуждение! Он только и мог тихо сказать:
— Это выжившее из ума общество, как ты сказала, было… называлось… человечество. — И умолк, не в силах больше говорить.
Она язвительно фыркнула.
— Человечество? Это представители которого произошли от обезьян? — И, скорчив наибезобразнейшую гримасу, она встала на четвереньки, подпрыгивая, издевательски пропела:
— Я — обезьяна! Я — обезьяна, человеческая дочь!..
Это была не игра. Это была ненависть.
Главу больно в самое сердце уколола ее выходка, ее презрительный шарж на человека. И, чеканя каждое слово, он гордо произнес: