Читать «Матросская тишина (сборник)» онлайн - страница 9

Иван Георгиевич Лазутин

А на днях в мотне невода запуталась небольшая, метра два, акула. Еле вытащили невод. Ох и билась же она за свою жизнь. Жила на берегу два дня, пока ее из жалости не пристрелил командир батареи. Всем своим видом, плавными очертаниями сильного тела, мутным и холодным взглядом хищных глаз, которыми она поводила, следя за теми, кто стоит рядом с ней, сразу видишь, а скорее, чувствуешь, что это могучая, хищная рыба. Не приведи бог встретиться с ней, даже мне, пловцу и ныряльщику, о котором слава (не подумай, что хвалюсь) доплыла уже до высокого спортивного начальства во Владивостоке. Наш комбат даже опасается, чтобы меня не «увели» продолжать службу во Владивосток, как это делает Спорткомитет в Москве, когда сманивает некоторых футболистов и хоккеистов из провинциальных команд и переводит в столицу. Трех своих друзей-батарейцев я уже обучил кролю и брассу. Одного из них готовлю к флотской спартакиаде, которая намечается на лето будущего года.

Я, кажется, уже писал тебе, что после принятия присяги моя боевая специальность определилась твердо — я оператор центрального поста управления батареи. А калибр нашей батареи чуть поменьше твоего хулахупа, который ты вертела в десятом классе, добиваясь у себя осиной талии.

Две недели назад у нас проходили флотские стрельбы. Наша батарея накрыла цель вторым выстрелом. Были разбиты все четыре щита, которые с большой скоростью двигались за тральщиками на тросах.

В числе других ребят я получил внеочередное увольнение во Владивосток. Город прекрасный!.. Венец океана!.. Чем-то по своему гористому рельефу он напоминает Севастополь.

Милая! Я по тебе очень тоскую. Ты часто снишься мне по ночам. А в прошлую неделю я видел тебя с ребенком на руках. Своим личиком он чем-то напоминал мне младенца в руках Сикстинской мадонны. Я спрашиваю тебя, как ты назвала нашего сына, а ты молчишь, словно не слышишь и не видишь меня (так бывает только во сне), и смотришь куда-то вдаль, поверх моей головы, взгляд твой тревожный и пристальный. Я даже обиделся на тебя. Проснулся с обидой в сердце, так и не узнав, как мы назовем своего сына.

Хотя нам, мужчинам, и не пристойно вдаваться в медицинские подсчеты сроков деторождения, но я приблизительно прикинул: где-то в начале марта мои друзья-батарейцы несколько раз подбросят меня в воздух на берегу южной бухты или на самой высокой сопке нашего бронебойного островка.

А если ты подаришь мне доченьку, то я за нее тебя «зацелую допьяна, изомну, как цвет, хмельному от радости пересуду нет…». Опять меня задел крылом ангел Есенина.