Читать «Мастер облаков» онлайн - страница 35

— Я понял…

— Очень! очень важно, чтобы вы это поняли!

Чтобы смягчить накал речи моего шефа, я миролюбиво спросил:

— А что с Шивой?

— Ах, Шива… наконец, Шива… — Светлов, успокаиваясь, нарочито медленно поднял треугольник, освободив из него шары. Красный и синий поставил рядом и поодаль — белый биток. — Шива — это несколько противоречивый бог. С одной стороны, он приносит счастье, благоденствие, с другой, он — форменный разрушитель. Причем разрушает он по своему обычаю не что попало, а всю вселенную сразу… Но если брать по большому счету, — Светлов тоже хотел примирения, — то да, вы правы… сам черт сломит голову, разбирая, кто за что ответственен в этой мифологии, где большинство богов сменяют друг друга при выполнении своих функций. Даже Брахма в индуизме не самый главный, потому что еще есть Нараяна и Праджапати, которые оба являются, как и Брахма, — тот же Брама, — и творцами миров, и высшими воплощениями бесконечного духа…

Светлов резко выдохнул, присел, прищурился, и, замерев, жестко скользнул кием. Белый Шива ударил лбом Вишну и Брахму, загнав каждого в свою лузу.

— Дуэт, господа! — подытожил эффектным ударом свою лекцию Светлов.

8…

Если немногим раньше мне казалось, что я уже готов выйти из сансары, — еще совсем недавно, только оказавшись на даче, — то теперь она, насмехаясь, поигрывая, улавливала меня очередным силлогизмом, хватала за хвост и перебрасывала на другой уровень, лукаво наблюдая, как поведет себя жертва. В отчаянии я понимал, выйти из сансары невозможно. И боги также завязли в ней, опьяненные своей властью, пусть и молниеносно перемещаясь внутри иллюзорно-прекрасных своих миров, переворачиваясь, кувыркаясь, подобно играющим котятам, пусть и смеясь и упиваясь сладким, радужным избытком силы и довольства, счастья быть выше обыденных бед человечества. Но все равно они — лже-боги и по плоти ничем не отличаются от обычного человеческого существа.

«Итак, вмешательство богов никак не избавляет от круговорота, взлетов и падений в этой дурной бесконечности. Правда, есть путь просветления. Который заключается в тихом выходе, в неучастии, в непротивлении, в примирении, в угасании… А что если побег?» Я обернулся. Сзади, поскрипывая снегом, на некотором расстоянии с непричастным видом, синхронно моему ходу, — быстрее, медленнее, — шествовал очередной конвоир. «Анатолий или Аркадий? Кто в этот раз? Анатолия… Аркадия… забавно, что я выбрал древнегреческие названия… Или Василий? Или на этот раз вообще какой-нибудь Леонид?» На мой задержавшийся взгляд тот вопросительно посмотрел, достал из кармана сигареты. Я отрицательно покачал головой и продолжил медитативную прогулку. «Кто их разберет, один это человек или разные? На вид есть что-то неуловимое в их лицах… или лице… что меняется каждый день, что дает повод считать их разными людьми. А вот по движениям, голосу — словно зеркальные отражения друг друга… Может, это никакой не Анатолий, Аркадий, Леонид или Терентий, а просто Ваня? Обычный деревенский парень, из захудалого рода кшатриев. Попавший отбывать свою карму на скучную государственную дачу, а не на поля эпических сражений, в эпицентры скопления божеств, в судьбоносные летающие штабы-виманы, где за круглым столом хлопочут мировые часовщики, затягивая мировые пружины, которые дрожат-дрожат-дрожат, пока не лопнут от напряжения…»