Читать «Марь» онлайн - страница 126

Раньше понятие «свобода» было для Грачевского, человека до мозга костей урбанизированного и воспитанного исключительно на книгах, вещью, можно сказать, абстрактной. Он и к идеям этих последователей так называемой философии существования, от которой с недавних пор с ума сходила вся просвещенная Европа, вначале отнесся с недоверием. Ну что, дескать, знают о провозглашаемой ими всеобщей свободе духа эти выросшие на асфальте люди, для которых, как он понял, свобода – вообще понятие растяжимое? Взять тех же Сартра с Камю, которых называют атеистическими экзистенциалистами… Эти хотят вырвать человечество из рук религии, сделав таким образом его свободным. Но разве, закопав бога в нашу грешную землю, можно полностью освободить свой дух и плоть от цепей цивилизации? – думал Володька. Ведь есть же еще начальники разного ранга, которые будут всю жизнь пить твою кровь, есть заводы с фабриками, которые будут травить тебя своим ядом… Есть, в конце концов, ничтожные людишки с их мелочной психологией, от которых никуда не сбежишь. Тогда разве это свобода?.. Ну а тут еще эта постоянная мысль о смерти… Ведь коль человек смертный, он уже несвободный. Слава богу, нашлись философы, которые решили укротить в нас этот страх ожидания. Смерть, говорил Эпикур, не имеет к нам никакого отношения: пока мы живы, ее нет, когда есть она, то нет нас.

Однако единственного верного пути, как избавиться от пут прогнившего насквозь современного общества, ни один философ не может назвать. Пытаются, конечно, но пока что все впустую… Тот же Лао-цзы в своем трактате «Дао дэ цзин» учит, чтобы человечество подчинялось естественному порядку жизни, «пути» всех вещей, от которого нельзя отступить. Так ведь это тоже закрепощение духа, та же авторитарная мысль. Впрочем, думает Грачевский, в этом мире все настолько авторитарно, что порой становится даже страшно. У нас и искусство авторитарно, и идеи, и даже сами слова несут заряд этого авторитарного начала. Пытаешься забыться в умных книгах, читаешь Достоевского, а и там все то же… Впрочем, что может тебе сказать напуганный каторгой человек, который, решив искупить свои молодые грехи, придумал каких-то там маргиналов, которых он называет «бесами»? Это он, сидя в натопленной квартире, философски осмысливал в своих романах социальные контрасты, изображая каких-то недоумков, по сути, идиотов, делая их фигурами глубоко психологичными и трагическими. А вот выхода к свободе, о которой он подспудно мечтал, по сути, и не искал. Разве что Раскольников у него пытался вырваться из пут духовного рабства, но и тот вконец раскаивается в убийстве двух женщин и решает в дальнейшем идти праведной дорогой, подчиняясь всем законам и правилам. Ну прямо-таки Короленко с его огоньками надежды, которые горят где-то впереди. А что это за огоньки – никто не знает. А ведь человеку ясность ума нужна.