Читать «Марксизм в эпоху II Интернационала. Выпуск второй» онлайн - страница 6

Мартынов пишет:

«Еще в 1902 году Ленин полагал, будто возвращение крестьянам отрезков – это максимум того, что может принести революция, не нарушая интересов общественною развития – в настоящее время капиталистического – и не нарушая интересов классовой борьбы пролетариата. Следовательно, Ленин еще в 1902 году думал, что полная экспроприация крупной помещичьей собственности была как экономическая мера реакционной для России. Принципиально иным было понимание значения требования возврата отрезков группой „Освобождение труда“: члены этой группы полагали, что лишь „соотношение сил“ в данный момент – то есть лишь тактические соображения (опасность контрреволюционной коалиции буржуазных классов против радикальных аграрных требований при отсутствии в то время сильного крестьянского движения, способного поддержать их) – заставляло в данный момент воздержаться от внесения в программу пункта о полной экспроприации. Но при благоприятном изменении соотношения сил и при наличии развития революционного движения крестьян, по мнению членов этой группы, можно и уместно расширить требования вплоть до полной экспроприации, не только не опасаясь, что это повредит развитию капитализма, но, напротив, будучи уверенными в обратном. Однако, сознательно не делая из экспроприации боевого лозунга, группа в то же время считала необходимым продолжать держать под спудом свои идеи по данному поводу, и поэтому Плеханов одновременно с Лениным дал в „Искре“ свой комментарий к аграрной программе, принципиально отличный от ленинского».

Отсюда понятно, что хотел сказать Плеханов, когда в начале своего содоклада по аграрному вопросу, указав на необходимость исправления «ошибки, которая закралась» в аграрную программу 1903 года, заявил, что в то время «многие из наших товарищей стояли за отрезки, потому что боялись крестьянской аграрной революции. Она остановила бы в России развитие капитализма». Но если раньше, по мнению Плеханова и Мартынова, аграрная программа Ленина была слишком умеренной и запоздалой, то его новая программа, программа национализации, являлась не только внешне слишком революционной, но и при этом чреватой опасностью, связанной со специфическим характером русской истории и русского государства. Этот специфический характер Плеханов называет «китайщиной» и анализирует эту особенность в статье «К аграрному вопросу в России», опубликованной незадолго до съезда в «Дневнике социал-демократа». В своем выступлении он следующим образом синтезирует свою точку зрения, являющуюся центральной в его понимании русской истории сравнительно с западноевропейской и задач социалистической «европеизации», которые должна была решить русская социал-демократия:

«Аграрная история России более похожа на историю Индии, Египта, Китая и других восточных деспотий, чем на историю Западной Европы. В этом нет ничего удивительного, потому что экономическое развитие каждого народа совершается в своеобразной исторической обстановке. У нас дело сложилось так, что земля вместе с земледельцами была закрепощена государством, и на основании этого закрепощения развился русский деспотизм. Чтобы разбить деспотизм, необходимо устранить его экономическую основу. Поэтому я – против национализации теперь; когда мы спорили о ней с социалистами-революционерами, тогда Ленин находил, что мои возражения были правильны».