Читать «Мадам де Помпадур (Madame de Pompadour)» онлайн - страница 64

Как сказал Ришелье герцогу де Люиню, вечно озабоченному вопросами придворного обхождения, государственные должности наверняка потеряют всякий смысл, если позволены будут подобные злоупотребления. Его долг был возразить против этого — он и возразил, но мадам де Помпадур является фавориткой, так что не о чем больше говорить. При этом сей образцовый царедворец все время проводил в обществе маркизы и ее труппы, пребывал в наисладчайшем расположении духа, рассыпался в комплиментах, смеялся, шутил, рассказывал истории о своем походе. Особенно сердечен он был с господином де Лавальером. Потерпев поражение, герцог Ришелье никогда не изменял своей обычной манере держаться, и нельзя было бы угадать, что происходит на самом деле, не зная всей правды. Но король решил, что герцог де Лавальер понес большую обиду, и утешил его голубой лентой ордена Святого Духа на сретенье.

Версальский театр просуществовал пять лет, а потом это занятие сделалось для маркизы де Помпадур слишком утомительно и она его оставила. За это время было дано 122 представления, на которых сыграли шестьдесят одну пьесу, оперу и балет. Их репетировали до полного совершенства, и даже самые язвительные критики маркизы признавали, что каждый из спектаклей исполнялся на первоклассном профессиональном уровне, а сама она всегда была выше всяких похвал. Это предприятие имело два важных следствия. Во-первых, оно укрепило позиции маркизы при дворе, и даже столь могущественный царедворец, как герцог Ришелье, принужден был усвоить, что встретил достойного противника, а уж прочие придворные должны были ползти к ней на коленях, если желали получить приглашение на спектакль. Все были рады получить крохотную роль без речей, поиграть в оркестре или просто посмотреть на представление. Подкупали даже камеристку госпожи де Помпадур, мадам дю Оссе, которой удалось таким образом получить прекрасное место для племянника, что немало позабавило маркизу.

Во-вторых, именно в это время зародилась великая нелюбовь парижан к маркизе де Помпадур, от которой она страдала до конца своих дней. Версальская толпа ненавидела ее, потому что ока была мещанка, буржуазия же возненавидела ее за связь с правительством, а значит, и со сборщиками налогов. Театр стал тем «козлом отпущения», которого они винили во всех своих горестях. Говорили, что это неоправданное сумасбродство, а так как налоги были высоки и в народе царила нищета, то по столице гуляли до смешного раздутые истории о тратах маркизы. Временный театр под лестницей будто бы обошелся в тысячи ливров. Нельзя забывать и о том, что в те времена и пьесы, и актеры считались безнравственными. Даже великому Мольеру едва не отказали в христианском погребении, потому что некогда он был актером; многие священники не желали причащать актеров (Итальянская комедия получила особое разрешение причащаться, из-за чего в «Комеди Франсез» страшно злились); а святоша-дофин осенял себя крестным знамением всякий раз, когда ему случалось проходить мимо театра. По рассказу д’Анжервилля, в подражание маркизе «вся Франция пристрастилась к сцене, что принцы, что буржуа. Мода проникла даже в монастыри и наконец отравила души множества детей, которых стали воспитывать для этой профессии. Словом, развращение дошло до крайних пределов». Это была неправда, театр любили и раньше, но так удобно было обвинить во всем мадам де Помпадур. С тех пор она уже ничем и никогда не могла угодить толпе.