Читать «ЛЯДЬ» онлайн - страница 8

По возвращении домой она легко могла дать фору ночным бабочкам с пятнадцатилетнем стажем, к тому же подходя к исследованию позывов собственного тела с детским ещё восторгом и неугасающим интересом. Так девушка повзрослела – не в строгом соответствии с уголовным кодексом, а ровно тогда, когда сказала ей об этом природа, оставшись без нажитых воздержанием комплексов и увечий. Ведь мужчина ограничен в этом возрасте лишь обстоятельствами – мало кто снизойдёт до покрытого буграми отрочества пацана, в то время как на женщине висят кандалы общественного мнения, старческой морали и недоступной сладости порока. Первый – не может, вторая – себе отказывает, закономерно получая в нагрузку чувство вины всякий раз, когда в официально взрослой уже жизни отдаётся чувству без оглядки на… Что угодно, по сути: приличия или нормы, погоду и обстоятельства, менструацию, дурной знак свыше или отсутствие кондиционера в номере. В битве с природой лучше проиграть, ведь чем очевиднее будет победа, тем злосчастней дальнейшее существование.

Уже много позже она поймёт, узнав от новых подруг, впервые разделивших ложе с супругом на излёте второго десятка, что есть для женщины безвкусный запах мужской плоти, с тошнотворно-кисловатым привкусом пота и хриплым зловонным извержением. Каково это, воспринимать акт любви не иначе как испражнение одного участника грубой возни в другого. Быть виноватой и повинной, не знать иного соития, кроме как по необходимости. Мудрая уже в юности, впитает как губка атмосферу безнадёжной закрепощённости коллег по новому волнующему ремеслу, превратив чужие слёзы в ярчайшие по силе фантазии унижения, подчинения и безраздельного господства, неизменно основанного лишь на праве силы. Станет еженощно тонуть в марафоне дозволенного насилия вседозволенности, не играть, но становиться жертвой – до тех пор и покуда образ ей интересен. И тогда, отвергнутый, но всё ещё обязательный в силу неумолимой логики рыночных отношений, становился он по-настоящему волнующим.

К семнадцати годам она сделала поразительный по силе очевидности вывод: «Роль проститутки… Роль, никак не профессия, и непременно качественной проститутки. Так вот, есть лучшее применение сексуальности молодой женщины. Здесь и очевидность мотивации: чем лучше выглядишь и за собой следишь, тем выше компенсация и, что куда более важно, антураж, кровать, количество и чистоплотность любовников. Ведь чем более мужчина богат, а следовательно, властен, тем меньше требуется ему самоутверждения, гниловатой потребности возвыситься самому, вместо того чтобы лучшим на свете орудием достойно унизить распластанную во славу его желаний красоту». Стиль изложения с головой выдавал увлечение Тургеневым – его чувственная проза слишком прямолинейна, чтобы быть рождённой вне границ борделя, и ещё – парой нетребовательных с виду классиков, сосредоточившихся на чём-то поистине достойном, вместо того чтобы копаться в грязном белье провонявшего фанатизмом студенчества. Шутки ради она угадывала по первым десяти страницам романа, каково было с интимной жизнью у очередного затвердевшего в камне истории литератора, и не ошиблась ни разу, когда речь шла о соотечественниках. С иностранными оказывалось сложнее, хотя, как правило, всё упиралось в качество перевода. Иногда, впрочем, и пары абзацев взращённого на розовых лепестках пешеходного светофора для обездвиженных хватало, чтобы пересказать дословно жизнь автора одним лишь словом: не дала.