Читать «Любовь в настоящем времени» онлайн - страница 19

Настраиваю себя на порицание.

Я ведь здесь не для того, чтобы восхищаться мальчиком. Мне нужно раз и навсегда втолковать ему, что раз его мама умерла, то ее рядом с ним нет. Что его мама, возможно, и не умерла вовсе. Что дразнить лихо, балансировать на грани между жизнью и смертью, — это самоубийство. Что если он меня любит, то пусть его любовь проявляется прямо здесь, на земле, пока мы все живы.

И еще мне надо сказать ему, что татуировки — глупость. А вот почему именно — я забыл.

— Леонард. Надеюсь, ты… не вообразил себя… Иисусом или кем-то таким. Ведь так?

— Придет же человеку такое в голову, — говорит он, не меняя позы. — Что скажешь?

— Красиво. Просто замечательно. Только я вот что подумал… А вдруг татуировка тебе разонравится… Лет, этак, скажем, в тридцать…

Он смеется, поворачивается и шагает ко мне по бетонному полу. Птеродактиль-дельтаплан нависает над ним. Леонард со смехом касается моего лица, будто я его трусливый, перепуганный сын, которого надо приласкать и успокоить.

— О, Митч, — говорит он. Наверное, я совсем сдурел — в голосе Леонарда мне слышатся родительские интонации. — Митч. Я ведь не доживу до тридцати.

ПЕРЛ, 17 лет

Безопасное место

Мы вылезли из автобуса, а до него — рукой подать. До океана то есть.

В жизни еще не видала такой махины. И мой лапочка Леонард тоже не видал.

В этот день моему мальчику исполнилось четыре года.

День рождения — это очень важная штука. Продираешь утром глаза — и уже чувствуешь всю его важность. За весь долгий день так устанешь от этого чувства, что засыпаешь весь разбитый.

Чтобы распаковать подарок, нужно не больше минуты. А вот если подарок тебе не нравится, весь остальной день рождения идет насмарку. Все его значение куда-то девается.

Поэтому мне и хотелось, чтобы у моего малыша был настоящий день рождения. Замечательный и длинный.

И чтобы никто его не испортил. И чтобы Леонард был в безопасности.

Сама я никогда не видела пирса в Санта-Монике, но Розалита мне много про него рассказывала. Говорила, что там масса всяких аттракционов, а рядом — пляж. Далеко ходить не надо. И карусель есть, и машинки, и можно выиграть в кегли мягкую игрушку. Леонард в руках не держал мягкой игрушки, ему понравится. И корн-доги там есть, и сладкая вата, и горячие соленые крендельки. А через щели в настиле виден океан. Глубоко под ногами. Когда становится темно, на пирсе зажигают яркие огни, и они отражаются в воде, и пенные барашки светятся.

Волны мне в новинку. И Леонарду тоже. Так что волны — это важно.

Я долго копила деньги на этот день. Сколько я жилищ перемыла — не счесть. Уж поверьте мне на слово. Это вам не фунт изюму.

Леонард снял кеды и побежал по берегу вдоль кромки воды, где песок влажный и блестящий. Первая же волна забрызгала ему шорты, залила худенькие ступни и отхлынула.

Леонард радостно взвизгнул.

— Подними меня повыше, мама, — попросил он.

Я взяла его на руки и поинтересовалась, зачем ему надо повыше.

— Хочу увидеть, где океан кончается.

Но даже усевшись мне на плечи, он не увидел конца водного пространства.