Читать «Лотос и копьё» онлайн - страница 12

— А у тебя будут пятна, лапы, хвост? — надоедал вопросами Ндеми.

— Нет, — ответил я. — Но тем не менее я все равно превращусь в гиену.

— Не понимаю, — сказал Ндеми.

— И не нужно, — промолвил я. — Зато Мурумби поймет.

Ибо я осознаю, что тот вызов, в котором он так нуждается, может бросить лишь один человек на всей Кириньяге. И этим человеком был я.

Я послал Ндеми в деревню сказать Коиннаге, что хочу обратиться к Совету Старейшин. Тем же днем, только чуть позже, я нацепил церемониальный головной убор, раскрасил лицо, чтобы сделать его устрашающим и, наполнив кошель различными амулетами, потащился в деревню, где на боме Коиннаге собрались все старейшины. Я терпеливо ждал, пока он объявит о моем намерении обсудить с ними серьезнейший вопрос — ибо даже мундумугу не разрешается выступать прежде верховного вождя горы, — а затем встал и обратился к собранию лицом.

— Я кинул кости, — молвил я. — Я прочел рисунок внутренностей козла, изучил рисунок мух на недавно умершей мыши. И теперь знаю, почему Нгала с голыми руками вышел к стае гиен и почему умерли Рейно и Ньюпо.

Я немножко помедлил для создания пущего драматического эффекта, а сам тем временем удостоверился, что все внимательно слушают.

— Так скажи нам, кто наслал таху, — взмолился Коиннаге, — чтоб мы расправились с ним.

— Все не так просто, — ответил я. — Прежде выслушайте меня. Носитель таху — Мурумби.

— Да я убью его! — не сдержался Кибанья. — Он повинен в смерти моего Нгале!

— Нет, — возразил я. — Вы не должны убивать его, ибо не он источник таху. Он просто носитель.

— Корова, напившаяся отравленной воды, не есть источник плохого молока, но мы все же убиваем ее, — настаивал Кибанья.

— Мурумби не виноват, — твердо заявил я. — Он невинен, как и твой сын, и нельзя убивать его.

— Но кто ж тогда наслал таху? — продолжал стоять на своем Кибанья. — Только кровь может смыть кровь моего сына!

— Это очень древний таху, насланный на нас масаями, когда мы еще жили в Кении, — сказал я. — Тот человек уже мертв, но он был очень мудрым мундумугу, ибо таху пережил его. — Я вновь замолк на несколько секунд. — Я сражался с ним в мире духов, и не раз. Часто я побеждал, но иногда моя магия оказывалась бессильна, тогда-то и погибал один из наших юношей.

— Но как нам узнать, который из юношей носит в себе таху? — спросил Коиннаге. — Или каждый раз придется ждать, пока кто-то умрет, чтобы убедиться, что на нем-то и лежало проклятие?

— Есть определенные способы, — ответил я. — Но известны они только мне. Когда я расскажу вам, что вы должны делать, я пойду по остальным деревням и навещу каждое поселение юношей, чтобы проверить, не сидит ли в ком-либо из них таху.

— Так скажи нам, что делать, — провозгласил старый Сибоки, тоже пришедший послушать меня, несмотря на боль в суставах.

— Вы не будете убивать Мурумби, — повторил я, — ибо он не виноват, что носит в себе таху. Но нельзя допустить, чтобы проклятье передалось остальным, поэтому я объявляю его изгнанником. Вы должны изгнать его из дома и ни в коем случае не принимать назад. Тот, кто поделиться с ним кровом или пищей, навлечет на себя и свою семью то же проклятье. Я разошлю гонцов по всем близлежащим деревням, чтобы к завтрашнему утру все знали, что он изгнанник, и прикажу, чтобы они в свою очередь также разослали во все стороны гонцов, чтобы через три дня на Кириньяге не осталось ни одной деревни, не проведавшей о его болезни.